Ф. Скотт Фицджеральд
Записные книжки
(C) Разговоры. Услышанные фразы
25.
«Когда при мне хвастают своим социальным положением, предками и всем прочим в том же роде, я смеюсь от души. Ведь я-то происхожу по прямой линии от Карла Великого. Недурно, правда?»
Джозефина вспыхнула от стыда за него.
26.
«Больше всего на свете люблю стихи и музыку, — сказала она. — Они такое чудо!»
Он ей верил, ведь она говорила о том, что любит его.
35.
«Вполне респектабельная особа, вот только выпила в тот день лишнего. И сколько еще ни проживет, всегда будет знать, что кого-то убила.»
35.
(Коган) «Вполне достойная молодая женщина, вот только в тот день пила. Как бы долго она ни прожила, ей никогда не забыть, что она убила человека».
36.
— Ну и что такого? Я просто сказала ему, что американцев воспитывают ужасно, а вы, конечно, подумали, что меня воспитывали по-другому.
— Ну, а пощечину вы ему дали, чтобы это доказать?
— Нет, мне пришло в голову, что я ведь тоже немножко американка, а значит, надо его отхлестать по щекам.
40.
«Как вы обходительны, — сказала она ему с издевкой. — Продолжайте в том же духе, и я у вас на глазах кинусь под колеса».
41.
— Называйте меня Микки-Маус, — вдруг предложила она.
— Зачем?
— Не знаю. Просто мне понравилось, когда вы меня назвали Микки-Маус.
45.
Хочу умереть в собственных башмаках, по крайней мере буду уверен, что это мои башмаки и они у меня на ногах.
49.
(Коган) «С прелестным лицом, и в высшей степени эффектна. Это потому, что образование я получила в Париже, чем, в свою очередь, обязана случайному замечанию, брошенному кем-то в адрес кузины Арлетты: мол, у нее милая взрослая дочь – которой в то время было всего двадцать два или двадцать три. Чтобы заткнуть рот кузине Арлетте, понадобилось три таблетки снотворного, и на другой день я отправилась в монастырь Сакре-Кёр».
60.
— Так ты, может, договорилась встретиться с этим твоим наркоманом в Монте-Карло?
Он сел и принялся завязывать шнурки на обуви.
— Не надо мне было тебе об этом говорить. Ты, видно, боишься, что и я пойду по той же дорожке.
— Во всяком случае, не думаю, что тебе на пользу такие знакомства.
— Ну и зря. Не каждый ведь приучается к наркотикам под опекой выдающегося кинорежиссера. А я уже почти приучилась. Да я и сейчас ими накачана. К кокаину он меня уже приобщил, теперь потихоньку осваиваем героин.
— Мне не смешно, Фрэнсис.
— Извини. А я-то хотела тебя развеселить, только тебе не очень нравится, как у меня это выходит.
Она говорила ровным, спокойным голосом, словно стараясь пригасить его растущее раздражение.
61.
Разговоры итальянских детишек в Виргинии.
— Линкольн этих черномазых выгнал, а они снова тут.
— Янкам только белые нравятся.
— Янки сами белые (тоном, не допускающим возражений).
— Еще чего выдумал, сроду такого не слыхал (парируя выпад).
69.
В автомобильных катастрофах каждый день погибает в США 300 человек.
72.
Жизнь его была точно сон, как обычно бывает с людьми, у которых нет стержня.
73.
И вдруг на ее лице вновь появилось то выражение, какое бывает лишь у людей, без конца читающих и перечитывающих статьи про кино, — томная жажда чего-то, а чего, не знаешь сам: не то вечной молодости Шерли Темпл, не то покоряющей власти Кларка Гейбла или, может быть, привлекательности Кларка Гейбла и одаренности Чарлза Лоутона. И, сверкнув улыбкой, она ушла.
87.
«Джина больше не осталось, — сказал он и прибавил с энтузиазмом: — Может, выпьем бром?»
87.
(Коган) – Джина у нас больше нет, – сказал он. – Не хотите таблетку снотворного? – добавил он с надеждой в голосе.
90.
Когда за девушкой ухаживаешь так долго, остается одно — или жениться, или поссориться, ну я с ней и поссорился.
96.
Запомни с детства, как это важно — уметь работать и уметь себя вести, тогда и жизнь, эта тягостная докука, пройдет для тебя незаметно и умрешь задолго до того, как сам это заметишь.
101.
Я из тебя живо выбью все эти глупости, и не воображай, пожалуйста, будто любая американка, видевшая живого Бранкузи, уже и сама гений, а тарелки пусть моет муж, пока она будет парить в облаках.
122.
(Коган) «Да, мэм, в случае необходимости. Вот, к примеру, приходит девица в одно из тех кафе, куда ей ходить не пристало. Ну а ее кавалер, слегка перебрав, засыпает, и тут какой-нибудь малый подходит и говорит: “Приветик, милашка”, – в общем, то, что обычно говорят подобные надоедливые наглецы в здешних краях. Что же ей делать? Закричать она не может, ведь в наше время ни одна настоящая леди не станет кричать, – нет, она, просто порывшись в сумочке, незаметно надевает на пальцы защитный кастет Пауэлла, по размеру подходящий для светских девиц, исполняет “Светский Хук”, как я это называю, и – бац! – этот детина летит прямиком в подвал».[1]
Примечания переводчика: 1 Из рассказа «Кости, кастет и гитара» (1923).
139.
— Я тогда свалился с полки в шкафу.
— Что?!
— Свалился с полки — в газетах об этом писали.
— А что ты делал там, в шкафу?
— Долго объяснять, просто залез туда и спрятался на полке.
— Кончай врать.
Больше я не пытался ничего им объяснить. Папаша, впрочем, заметил, что отродясь такого не слышал.
140.
«Мне страшно, — призналась она. — На прошлое рождество я решила: больше никаких мальчиков, но был потом тот майский вечер в Нью-Хейвене, а оркестр все играл „Бедную бабочку“, и кругом столько мальчиков — сплошь в военном, и такие трогательные, такие романтические, давно уж не встречала таких, как эти. Вот я и подумала: а вдруг война затянется еще лет на пять — на десять, и тогда они все погибнут. Прожду, и выбирать станет не из кого, а если дожидаться, когда снова влюблюсь, ждать придется до могилы».
Далее: D: Описания: природа, атмосфера.
Оригинальный текст: The Notebooks, (C) Conversation and things observed, by F. Scott Fitzgerald.
Перевод © А. Зверев, В. Коган.