Ф. Скотт Фицджеральд
Ее первый бал
Место действия — будуар, или комната дамы, но без постели. С каждой стороны к ней примыкают комнаты поменьше, слева расположено окно, на заднем плане дверь, ведущая в холл. В углу стоит массивное трюмо, единственный объект, не загроможденный бесчисленными рулонами тюля, шляпными картонками, пустыми коробками, полными коробками, лентами и тесемками, платьями, юбками, стопками белья, кружевами, раскрытыми футлярчиками, поясами, ремнями, чулками, тапочками, туфлями и еще множеством подобных вещей. В самом центре этого беспорядка стоит девушка. Лишь она в этой комнате кажется завершенной, близкой к этому. Ей осталось только застегнуть ремешок на платье и убрать излишек пудры; если не принимать это во внимание, можно сказать, что она готова предстать перед обществом прямо сейчас, и именно это с ней сейчас и произойдет. Она в высшей степени довольна собой и полностью сосредоточена на собственном отражении в большом зеркале. Ее чуть капризное лицо способно приобретать совершенно противоположные выражения. Выражение первое: почти по-детски простоватая инженю, вся прелесть которой заключается в наивном взгляде и длинных ангельских ресницах. Но это выражение сменяется другим, и о глазах забываешь: в центре внимания оказывается рот. Розовые губы постепенно приобретают насыщенный малиновый оттенок. Вот они чуть дрогнули — и где же инженю? Исчезла. Добрый вечер, Сафо, Венера, мадам Дю… ах, нет! — Ева, просто Ева! Кажется, зеркало на трюмо довольно. И третье выражение: теперь ее глаза и губы слиты воедино. Но последний ли это оплот? Эстетическое прибежище женственности: уголки губ поникли, глаза опущены и почти полны слез. Неужели ее лицо побледнело? Неужели… Нет! Слезы и бледность сменились первым выражением, круг замыкается …
Элен: Который час?
(Швейная машинка в комнате слева временно замолкает.)
Голос: У меня нет часов, мисс Элен.
Элен: (придавая лицу выражение номер три и напевая отражению в зеркале) «Бедная бабочка… у раскрывшегося цветка… Бедная ба…». А как ты думаешь, который час, старушка Нэрри? И где же мама, Нэрри?
Нэрри: (ворчливо) Уж точно, я не имею не малейшего понятия.
Элен: Нэрри! (Нет ответа.) Нэрри, я назвала тебя старушкой, потому что… (Она делает паузу. Звук швейной машинки переходит в настойчивый марш)… потому что другой возможности у меня уже не будет.
Машинка снова замолкает, и в комнату, всхлипывая, входит Нэрри. Характер Нэрри скроен как раз по лекалам, созданным в совокупности темпераментом Элен и ее родных. Она кремень со всеми, кто не принадлежит к этому семейству, и глина в руках самых безвольных его членов.
Нэрри: Могли бы и не называть меня старушкой. (Она всхлипывает и утирается носовым платком). Святые угодники! Я и так почувствовала себя старой, раз уж пришла пора выводить вас в свет.
Элен: Идет!
Нэрри: Идет…
Элен: (К ее удивлению, ноги сами несут ее по комнате под звуки собственного голоса). «Мгновения складываются в часы, часы складываются в годы, а она все улыбается…»
С лестницы доносится властный материнский голос, его повышающиеся модуляции, словно клубясь, проникают в спальню.
Голос: Э-лен!
Элен: (таким громким голосом, который вряд ли можно предположить в столь восхитительно беззащитной девушке). Да, мама.
Мать: (приближаясь). Ты уже готова, дорогая? Я иду. У меня было столько хлопот с одним из официантов.
Элен: Знаю, мама, набрался, как всегда. Мы с Нэрри наблюдали, как он пытался подняться, когда его вышвырнули во двор.
Мать: (она уже на площадке перед дверью). Элен, дорогая, вам с Нэрри не надо было этого делать. Меня удивляет Нэрри. Я… (Кажется, она остановилась отдышаться.)
Нэрри: (почти кричит) Должна заявить, миссис Хэликон, я…
Миссис Хэликон появляется в дверях и становится центром внимания. Совершенно ясно, что для всей семьи её существование является значимым фактором. Ни сленг дочери, ни счета сына не обескураживают ее ни в малейшей степени. Она увешана украшениями и напудрена, как вдовствующая императрица.
Миссис Хэликон: Итак, Нэрри, итак, Элен. (Вынимает блокнотик). Садитесь и слушайте молча. (Нэрри беспокойно усаживается на выдвинутое из-за увешанной платьями ширмы кресло. Элен поворачивается к трюмо, на ее лице продолжает сменяться весь уже описанный ряд выражений.). Я тут кое-что набросала, посмотрим… Так, вот что тебе надлежит делать. Это не по порядку, а как пришло на ум… (Она усаживается на её лице появляется строгое скептическое выражение). Во-первых, и безоговорочно, ты не пропускаешь танцы и никуда не исчезаешь. (Элен видимо скучает). Я терпела это бог знает сколько раз у нас дома, и в других домах, но более не собираюсь, пойми меня правильно, не собираюсь разыскивать тебя всякий раз, когда тебя нужно представить моей подруге или другу твоего отца. Это касается сегодняшнего вечера, это касается всех остальных вечеров! Итак, ты должна находиться в бальной зале или там, где я в любую минуту смогу тебя найти. Ты меня поняла?
Элен: (зевая) О, да! Можно подумать, я не знаю, как мне себя вести.
Миссис Хэликон: Вот и веди себя так, если знаешь. Что касается меня, то я не потерплю более, если мне придется обыскивать весь дом тогда, когда ты в закутках оранжереи болтаешь глупости с кем угодно, или выслушиваешь какую-нибудь чушь.
Элен: (язвительно) Да, «выслушиваешь» — это вернее.
Миссис Хэликон: И ты ни в коем случае не должна танцевать больше двух танцев с младшим Кэннелом. Я не позволю, чтобы злые языки помолвили тебя с каждым мужчиной в городе, прежде чем тебе составится удачная партия.
Элен: Все та же история. Послушать тебя, так я просто какая-то старая охотница за женихами, или настолько слабая и неуравновешенная, что готова с кем-нибудь сбежать. Ради всего святого, мама…
Миссис Хэликон: Моя дорогая, я стараюсь сделать для тебя все, что могу.
Элен: (устало) Я знаю. (Решительно садится на другое кресло, которого не видно.) Дорогая мама, у меня уже расписано четыре танца с Джоном Кэннелом. Он позвонил и заранее попросил о четырех танцах. Что я должна была сказать? Кроме того, партнеров в танцах можно менять, и он все равно сможет перехватить меня столько раз, сколько ему захочется. Так какая разница? (Раздражаясь). Нельзя же во всем равняться на девяностые годы.
Миссис Хэликон: Элен, я уже говорила, чтобы ты не рассуждала при мне о девяностых годах.
Элен: Тогда не относись ко мне, как к ребенку.
Входит Мистер Хэликон. Он небольшого роста, весьма важного вида, всегда сердечен, как председатель совета директоров.
Мистер Хэликон: (чувствуя, что от него ожидают обычного поведения). Ну, как тут наша маленькая дебютантка? Готова выпорхнуть в этот огромный-огромный мир?
Элен: Нет, папа, еще никак не освоюсь с новыми обязанностями.
Мистер Хэликон: (почти извиняясь) Элен, я хочу тебя познакомить с моим очень близким другом, человеком не старым…
Элен: Лет сорока пяти?
Миссис Хэликон: Элен!
Элен: О, обожаю мужчин лет сорока пяти. Они знают жизнь и у них такой очаровательно усталый вид.
Мистер Хэликон: Он жаждет с тобой познакомиться. Полагаю, он видел тебя, когда ты приходила ко мне в контору. Должен тебе сказать, он не глуп. Родом из Провиденса, сын…
Элен: (перебивая) Да, папа, буду счастлива познакомиться с ним. Я…
Входит Сесилия, младшая сестра Элен. Ей шестнадцать лет, но она не по годам развита и возмутительно хорошо разбирается во всем, что касается ее сестры. В отличие от темно-русой Элен, она блондинка. Кроме того, у нее замечательные зеленые глаза, задумчивые и доверчивые. Однако доверяет она отнюдь не многим.
Сесилия: (невозмутимо оглядывая беспорядок). Уютная комнатка.
Элен: А чего ты ждала? Весь день здесь толпятся модистки, портнихи да неуклюжие горничные. (Нэрри встает и выходит из комнаты). Что это с ней?
Миссис Хэликон: Ты задела ее чувства.
Элен: Неужели? А который час?
Миссис Хэликон: Четверть девятого. Ты готова? Слишком много пудры.
Элен: Знаю.
Мистер Хэликон: Загляни ко мне, когда спустишься. Хочу увидеть тебя перед тем как начнется суматоха. Я буду в библиотеке с твоим дядей.
Миссис Хэликон: И не забудь о пудре.
Мистер и миссис Хэликон выходят.
Элен: Ты не поможешь мне затянуть ремешок, Сесилия?
Сесилия: Сейчас. (Возится с ремешком. В это время Элен смотрится в зеркало). Что ты все время в зеркало смотришься?
Элен: (невозмутимо) Потому что я себе очень нравлюсь.
Сесилия: Я вся дрожу от волнения! У меня такое чувство, как будто это я выхожу в свет. Это просто свинство — не разрешить мне потанцевать сегодня.
Элен: Лучше поправь волосы. У тебя смешной вид.
Сесилия: (шепотом) Я знаю, где ты прячешь сигареты и серебряную фляжечку.
Элен: (вздрагивая так, что несколько крючков расстегиваются, и Сесилия терпеливо их снова застегивает): Ах ты, несносная девчонка! Ты что, роешься в моих вещах?
Сесилия: Хорошо, скажи маме.
Элен: Ты что, роешься в моих шкафах, ища, чтобы прихватить?
Сесилия: Нет, не роюсь. Мне нужен был платок, я его искала и не могла их не увидеть.
Элен: Вот что получается, когда позволяешь детям болтаться без присмотра, читать все, что вздумается и все лето танцевать по субботам до двух часов ночи. Если на то пошло, я расскажу кое о чем, о чем помалкивала. Ночью, перед тем, как мы прибыли в город, ты спросила меня, можно ли тебе подбросить в машине до дома Блэйна МакДона, так уж получилось, что я стояла у выхода, когда вы вышли, и я видела, как ты с ним целовалась!
Сесилия: (ничуть не смутившись) Мы были помолвлены.
Элен: (вне себя от удивления) Помолвлены! Дурочка! Если бы такое услышали старшие, ты бы вообще никогда не вышла из дома!
Сесилия: Все это так, но ты им не рассказала, и я знаю, почему. Что ты там делала у выхода рядом с Джоном Кэннелом?
Элен: Тише! Ах ты, чертенок!
Сесилия: Ладно, квиты. Я только хотела тебе сказать, что Нэрри тоже знает, где ты прячешь сигареты.
Элен: (теряя дар речи) Наверное, вы с Нэрри курили их.
Сесилия: (ее это повеселило) Представь Нэрри с сигаретой!
Элен: Ну, так ты точно курила.
Сесилия: Лучше бы тебе их перепрятать.
Элен: Я перепрячу их туда, где тебе не найти. И если б на этой неделе тебе не надо было уезжать в школу, я бы пошла и все рассказала маме.
Сесилия: Ну, нет, не рассказала бы. Ты бы не сделала этого даже ради меня. Ты думаешь только о себе.
Все еще сохраняя победный вид, Элен проходит в соседнюю комнату. Сесилия подбирается к двери, но не выходит, а хлопает ею и скрывается за бюро. Затем выходит на цыпочках, берет с кресла подушку и снова возвращается в укрытие. Появляется Элен. Почти в то же время за окном раздается свист, он повторяется дважды. Элен раздосадовано подходит к окну.
Элен: Джон!
Джон: (снизу) Элен, можно к тебе на минутку?
Элен: Нет. По всему дому люди. Если бы мама увидела, что мы разговариваем через окно, она сочла бы меня сумасшедшей.
Джон: (с надеждой) Я сейчас заберусь.
Элен: Не надо, Джон, ты порвешь костюм. (Но, судя по доносящимся звукам, этого не происходит.) Осторожно, у карниза острые штыри. (Через минуту в окне появляется молодой человек лет двадцати двух, весьма привлекательный, но сейчас вид у него не очень-то бодрый).
Элен: (садится) Ты просто мальчишка! Хочешь, чтобы меня убили родители? Ты понимаешь, что будет, если тебя тут увидят?
Джон: (с надеждой) Мне лучше войти.
Элен: Нет, не лучше. Мама может войти в любой момент.
Джон: Хоть свет выключи. Снизу я, наверное, неплохо смотрюсь на фоне окна.
Элен мешкает, затем выключает свет, оставив только лампу на туалетном столике.
Элен: (принимая в кресле эффектную позу) Какого черта тебе нужно?
Джон: Мне нужна ты. Мне нужно знать, что ты моя, когда сегодня я буду смотреть, как ты танцуешь со всей этой оравой.
Элен: Нет, я не твоя. Сегодня я принадлежу себе, или, скорее, всей этой ораве.
Джон: На этой неделе ты со мной поступала отвратительно.
Элен: Неужели?
Джон: Я тебе надоел.
Элен: Нет, дело не в этом. Семья. (Они явно уже обсуждали эту тему раньше.)
Джон: Дело не в семье, и ты это знаешь.
Элен: Ну, честно говоря, не совсем в семье…
Джон: Я так и знал. Дело во мне. И в тебе. Я просто в отчаянии. Ты должна что-то сделать, либо одно, либо другое. Или мы помолвлены…
Элен: Мы не помолвлены.
Джон: Тогда мы что? Что ты думаешь обо мне? Думаешь ли ты вообще обо мне? Ты больше не обращаешь на меня внимания. Нас разносит в разные стороны. Прошу тебя, Элен…
Элен: Мне кажется, Джон, что это смешно.
Джон: А мне не смешно.
Элен: Да, думаю, что нет. Знаешь, если бы ты не был так сильно в меня влюблен…
Джон: (мрачно) А я сильно влюблен.
Элен: Вот видишь. В этом нет ничего нового. Я всегда знаю, что ты скажешь.
Джон: Если бы я сам знал. Когда мы начали встречаться, ты говорила мне, что любишь слушать меня, потому что никогда не знаешь, что я скажу.
Элен: Что ж, теперь узнала. Мне нравится управлять событиями, но всегда знать, что ключ ко всему ты — это надоедает. Если мы вместе и я счастлива — нам хорошо, если не счастлива — плохо. По крайней мере — тебе плохо. Как бы ты себя чувствовал, если б не мог ничего изменить?
Джон: А разве не то же самое происходит со всеми?
Элен: Полагаю, так бы и было, будь я твоей.
Джон: Так чего же ты хочешь?
Элен: Я хочу… Ну, скажу честно. Мне нравится идти за ними, мне нравится трепет при встрече с ними, когда я замечаю, что у них жесткие вьющиеся волосы, пусть и ужасно аккуратно уложены, или что у них тени под глазами, как будто они не спали ночью… Или что у них забавная улыбка, которая появляется и исчезает, а ты только гадаешь, улыбались ли они вообще. А еще мне нравится, как они провожают тебя взглядом. Они заинтригованы. Отлично! Тогда я начинаю определять, что это за человек. Хочу определить тип, и что ему нравится. С этого момента романтика для меня начинает исчезать, ну а для него — только появляться. А потом начинаются долгие беседы…
Джон: (с горечью) Я помню.
Элен: И вот тогда, Джон, наступает самый худший момент. Точка, где все изменяется.
Джон: (с печальным интересом) Что ты имеешь в виду?
Элен: Иногда это поцелуй, а иногда до этого еще очень далеко. Если это поцелуй, у него может быть одно из трех последствий.
Джон: Три! Для меня их тысячи.
Элен: После поцелуя ты можешь надоесть ему. Но умная девушка этого не допустит. Это только самых молоденьких да героинь журнальных эпиграмм целуют, а потом бросают с разбитым сердцем. Есть и второй вариант. Он может надоесть тебе. Так обычно и случается. Он тут же перестает думать обо всем, кроме того, как побыть с девушкой наедине, а она, рискуя больше, чем он, становится умнее, и первая любовь увядает, сникает и, наконец, исчезает.
Джон: (еще более зловеще) Продолжай.
Элен: И есть третья ситуация, когда поцелуй имеет значение, когда девушка забывает о себе, а юноша относится к этому действительно серьезно.
Джон: И они помолвлены?
Элен: Совершенно верно.
Джон: А мы — нет?
Элен: (с расстановкой) Нет, мы не помолвлены. Я же чертовски хорошо знаю, что делала каждую секунду, Джон Кэннел!
Джон: Ну, хорошо, хорошо, не сердись. Мне и так плохо.
Элен: (холодно) Правда?
Джон: А обо мне ты подумала? Это твоя стройная система, ты ее проработала, ты продолжаешь искать очередного киногероя — темноволосого, светловолосого или рыжего! А мне остаются те же глаза, которые смотрят на меня , те же губы, которые говорят те же слова — только уже другому дурачку, следующему…
Элен: Ради всего святого, только не рыдай!
Джон: Да мне наплевать на то, что я делаю!
Элен: (опустив глаза и чертя носком туфли узоры на ковре) Ты еще очень молод. Послушать тебя, так это я виновата во всем, я заставила себя разлюбить тебя.
Джон: Молод! О, я знаю, меня сбросили, как битую карту.
Элен: Ты еще встретишь другую.
Джон: А мне не нужна другая.
Элен: (презрительно) Ты говоришь, как полный дурак.
Оба молчат. Элен размеренно постукивает каблуком туфли по подножке кресла.
Джон: (медленно) Все дело в этом проклятом Чарли Уордсворте.
Элен: (смотрит прямо ему в глаза) Если хочешь разговаривать в таком тоне, лучше уходи. Пожалуйста, уходи.
Она встает. Джон одно мгновение смотрит на нее, затем смиряется с поражением.
Джон: Элен, не надо так. Давай останемся друзьями. Господи, Боже мой, я никогда не думал, что должен буду просить тебя только об этом.
Она подходит и берет его за руку с наигранной веселостью, от которой его передергивает. Он сбрасывает ее руку и вылезает в окно. Она облокачивается на подоконник и смотрит на него.
Элен: Осторожней со штырями. Ах, Джон, я же предупреждала тебя. Порвал костюм.
Джон: (с мрачным равнодушием) Да, порвал костюм. Мне определенно везет. Такой эффектный уход.
Элен: Ты придешь на танцы?
Джон: Конечно, нет. Не думаешь же ты, что я приду только для того, чтобы посмотреть как вы с Чарли…
Элен: (мягко) До свидания, Джон.
Закрывает окно. Часы за сценой бьют девять. Из-за двери, со стороны лестницы, слышится приглушенный разговор. Элен включает свет и, подойдя к зеркалу, долго и очень внимательно смотрит на себя. Быстро обмахивает лицо пуховкой. Закалывает выбившийся локон и поправляет колье. Теперь все в порядке.
Миссис Хэликон: (за сценой) Элен!
Элен: Иду, мама.
Она открывает ящик бюро, вынимает серебряный портсигар и миниатюрную фляжку. Прячет их в боковой ящик письменного стола, затем гасит свет и открывает дверь. С лестницы доносятся звуки настраиваемых скрипок. Элен возвращается и останавливается у окна. Неожиданно, как только оркестр начинает исполнять «Бедную бабочку», снизу раздается громкий звук. В комнату проникает причудливая смесь из звуков скрипок, еле слышного ритма барабанов, робких аккордов пианино, насыщенных ароматов пудры, нового шелка и гаммы смеющихся голосов. Элен, танцуя, приближается к зеркалу, целует свое едва различимое отражение и выбегает.
Тишина. По коридору прохаживаются пары, их силуэты вырисовываются на фоне освещенной двери. Внизу кто-то смеется, смех подхватывают, он становится общим. Вдруг из-за бюро появляется какая-то тень. Она превращается в фигуру человека, приближающегося на цыпочках к двери. Дверь закрывается, человек пересекает комнату и зажигает свет. Сесилия оглядывается, и с решительностью, читаемой в ее зеленых глазах, подходит к ящику письменного стола, вынимает оттуда миниатюрную фляжку и портсигар. Закуривает, выпустив дым и закашлявшись, идет к трюмо.
Сесилия: (изображая себя в будущем): О, да! Знаете ли, первые выходы в свет в наше время — просто фарс. Мы успеваем так повеселиться еще до семнадцати лет, что это уже скорее конец, чем начало. (Пожимая руку воображаемому солидному мужчине средних лет.) Да, помнится, сестра мне говорила о Вас. Закуривайте. Сигареты очень хорошие. Называются «Корона». Вы не курите? Какая жалость.
Она обходит стол и берет фляжку. Снизу в паузах между песнями доносятся громкие звуки аплодисментов. Сесилия поднимает фляжку, откупоривает ее, принюхивается, пробует чуть-чуть и затем отпивает вполне приличную порцию. Опускает фляжку, морщится и, как только вновь начинает играть музыка, в медленном фокстроте движется по комнате, размахивая сигаретой и наблюдая за собой в зеркало с необыкновенной серьезностью.
Примечание
Это первый вариант текста из журнала «Нассау Лит»; второй вариант появился в 1919 году в журнале «Смарт Сет»: [Её первый бал]; окончательный, третий, вариант вошел в книгу 2, главу 1 романа по «Эту сторону рая».
Оригинальный текст: The Debutante, by F. Scott Fitzgerald.