«Жизнь в письмах»
Письма Ф. Скотта Фицджеральда
Часть вторая: сентябрь 1919 – апрель 1924
1920
Руфи Стертевант Принстон, Нью-Джерси 26 марта 1920 г.
Дорогая Руфь!
Я был ужасно рад получить твое письмо, потому что ты, Руфь, мировая девушка, и Сэм Кауфман, который заглядывает мне через плечо, тоже так считает. Можешь смеяться сколько угодно над тем, что я собираюсь жениться 1 апреля, но, судя по всему, так оно и будет. Понятия не имею, где мы будем жить, наверное, проведем неделю-другую в «Билтморе», если выдержит карман, а потом снимем домик в Райе или где-нибудь еще. Сегодня вышла моя книга, и я, естественно, на седьмом небе. К тому же я ужасно рад, что продал право на экранизацию моего рассказа «Голова и плечи» людям из МГМ за 2500 долларов. Правда, здорово? Его напечатали в «Пост» в номере от 21 февраля, и он гораздо лучше того, что вышел на прошлой неделе.
Когда ты в следующий раз приедешь в Нью-Йорк, я непременно познакомлю тебя с Зельдой, потому что она очень красивая, очень умная и, как нетрудно догадаться, очень храбрая, но сущий ребенок, и более легкомысленную пару, чем мы, трудно себе представить. Пиши мне в ближайшие десять лет на адрес издательства «Скрибнерс» и обязательно сообщи, когда будешь в Нью-Йорке в следующий раз или в любой другой раз — мы тогда пообедаем вместе, или поужинаем, или еще что-нибудь придумаем (видишь, мне не хватает фантазии).
Ну-с, Руфь, читай мою книгу.
Всегда твой
Скотт Фиц
Союзу книготорговцев [Начало апреля 1920 г.]
Автор приносит свои извинения
Мне не хотелось бы рассказывать о себе, потому что до какой-то степени я это сделал в своей книге. Писал я ее ровно три месяца, обдумывал ее содержание три минуты, а материал для нее собирал всю жизнь. Мысль написать эту книгу пришла мне в голову первого июля прошлого года; работа над ней заменила мне другие развлечения.
Все, что я думаю о писательском ремесле, можно выразить одной фразой. Писать нужно для молодежи собственного поколения, для критиков того поколения, которое придет на смену, и для профессоров всех последующих поколений.
Джентльмены, прошу считать, что все коктейли, упомянутые в моей книге, выпил я сам за процветание Союза книготорговцев.
Искренне ваш
Джону Г. Хиббену Вестпорт, Коннектикут 3 июня 1920 г.
Уважаемый господин Хиббен!
Чрезвычайно благодарен Вам за письмо. Сознание того, что Вы удостоили им меня, признаюсь, настолько лестно, что даже заглушает во мне искреннее огорчение, которое я испытываю при мысли, что чтение моего романа доставило Вам неприятные минуты. Я писал его с горечью, которую испытал, осознав, что несколько лет пытался приспособиться к требованиям учебной университетской программы, которая рассчитана на среднего студента. После того как эта программа связала меня по рукам и ногам, лишила тех наград, к которым я стремился, усадила за учебник по химии и сказала: «Никакого веселья, никаких клубов, никакого „Треугольника“ и даже никакого диплома, если не выучишь химию», — после этого я взбунтовался. Хорошо первому ученику, который добился, чего хотел, говорить: «Так и должно быть. Вот настоящая школа жизни. Я ей благодарен», — но при этом я почему-то вижу капитана, который, делая смотр роте, озабочен только тем, все ли выбриты и у всех ли пуговицы на месте. Он не знает, что солдату в последнем ряду в спину впилась булавка, а он не смеет шелохнуться и с ума сходит от боли или что у другого солдата умирает жена, но он не может добиться отпуска, потому что людей в роте и так осталось мало.
Разумеется, я не отрицаю, что для многих время, проведенное в Принстоне, — самое счастливое в их жизни. Я просто говорю, что оно не было самым счастливым в моей. Сейчас мне кажется, что это лучшее место на земле. В Америке нет студентов аккуратнее, здоровее, красивее, наряднее, богаче и интереснее, чем в Йеле и Принстоне. Недостатки Принстона, на мой взгляд, ничем не хуже недостатков Оксфорда или Кембриджа. Я просто описывал свои впечатления и старался не кривя душой показать, чем привлекательна студенческая пора. Если картина получилась циничной, виной тому мой характер.
В своем мировоззрении, господин Хиббен, я — последователь Теодора Драйзера и Джозефа Конрада и считаю, что жизнь слишком груба и безжалостна к сынам человеческим. Мой идеализм угас во время антиклубной кампании Генри Стратера. «Четыре нокдауна» — первый рассказ, написанный мною, хотя и последний из напечатанных. Я сочинил его как-то вечером с отчаяния: передо мной лежала кипа отказов из издательств, и, чтобы поправить свои финансовые дела, я написал так, как хотелось издателям журнала. Благожелательность, с которой рассказ был встречен читателями, меня сильно озадачила.
В то же время я признаю, что «По эту сторону рая» действительно изображает жизнь в Принстоне слишком веселой и беззаботной. Я пошел на это преувеличение сознательно, чтобы заручиться читательским интересом. Согласен я и с тем, что мой герой, которого не назовешь обычным, слишком болезненно реагирует на вполне закономерные явления. В этом смысле книга действительно неточна. Она показывает Принстон субботним вечером в мае. Очень многие университетские друзья, мнением которых я дорожу, тоже не согласны со мной, и поэтому я сам уже не считаю роман фотографически точным, он представлялся мне таким, только когда я его писал.
В свой следующий приезд в Принстон я непременно воспользуюсь Вашим любезным приглашением побывать у Вас.
Искренне уважающий Вас
Ф. Скотт Фицджеральд
1921
Синклеру Льюису Нью-Йорк 26 января 1920 г. (1921 г.)
Дорогой мистер Льюис!
Хочу сказать Вам, что с недавних пор считаю лучшим американским романом не «Терона Уэйра» а «Главную улицу». Я прочел ее три раза! Чего стоит хотя бы тот колоссальный материал, который собран в ней! Как писатель и уроженец Миннесоты, присоединяюсь к поздравительному хору.
С чувством глубокого восхищения
Ф. Скотт Фицджеральд
1923
Шервуду Андерсону Грейт-Нек, Лонг-Айленд [Апрель 1923 г.]
Дорогой Шервуд!
Ваше письмо принесли как раз тогда, когда я просил редакцию «Ярмарки тщеславия» сохранить для меня, если он у них будет, Ваш автограф. Роман «Много браков» понравился мне гораздо сильнее, чем я смог это выразить в своей статье. Я по-прежнему нахожусь под его впечатлением. Он из тех книг, о которых думаешь постоянно, и мне кажется, что он даже лучше «Белого бедняка» и двух сборников рассказов.
Я не совсем понял, что Вы имели в виду насчет Тома Бойда — он чудесный парень и, кстати, Ваш искренний поклонник. В этом месяце должна выйти его первая книга, на мой взгляд замечательная.
Ваш
Ф. Скотт Фицджеральд
Оригинальный текст: F. Scott Fitzgerald's Life In Letters: The Correspondence of F. Scott Fitzgerald.