Ф. Скотт Фицджеральд
Едем вместе
Товарный поезд остановился опять и появились звезды — это произошло так внезапно, что Крис даже слегка ослеп. Поезд встал на возвышенности. В трех милях впереди сияло множество огней, они были слабее звезд и отдавали в желтизну, и он решил, что это, должно быть, Даллас.
За четыре дня он много узнал о грузоперевозках и теперь был уверен, что в Далласе составы обязательно будут долго перестраивать в зависимости от мест конечного назначения вагонов. И если он решит продолжить путь, то еще до наступления утра нужный поезд будет очень легко нагнать. А после долгой неподвижности — двигаться приходилось, только если всю ночь едешь под вагоном на шпренгелях — пешая прогулка в милю или около того казалась почти роскошью из сказок «Тысячи и одной ночи».
Он вытянулся и глубоко вдохнул. Чувствовал он себя очень хорошо — давно уже ему не было так хорошо. Когда было, что поесть, такая жизнь была совсем не плохой. При свете звезд он заметил, как из остальных вагонов осторожно выбралось еще несколько человек и, как и он сам, принялись жадно вдыхать сухой воздух ночного Техаса.
И Крис тут же вспомнил о девушке.
Она ехала в служебном вагоне. Он узнал об этом утром в Спрингфилде, заметив, как в вагонном окне мелькнуло тут же спрятавшееся лицо; когда поезд остановился и простоял где-то с час, он разглядел её полностью — до нее было футов двадцать.
Конечно, она могла быть супругой тормозного кондуктора, а могла быть и просто бродяжкой. Но тормозным на этом поезде служил престарелый и сварливый дед, и пенсия ему была явно милее красивой девицы восемнадцати лет. И если она была бродяжкой… Что ж, таких он, пожалуй, еще не встречал…
Перед тем, как отправиться в город, Крис решил разогреть консервированный суп. Отошел ярдов на пятьдесят от путей, развел костерок и вылил говяжий бульон из банки в походный котелок.
То, что он взял с собой набор посуды, было причиной одновременно и удовлетворения, и сожаления; он был доволен, так как посуда ему очень пригодилась, но жалел о том, что её наличие возводило некий барьер между ним и остальными «зайцами». Четверка, кучковавшаяся чуть подальше вдоль путей, таким имуществом не обладала. У них была старая битая кастрюлька, пустые банки и достаточное количество разнообразных объедков и соли, чтобы сварить то, что у бродяг называлось «супец». И это они — те, что постарше — умели, ну а молодые у них учились.
Крис доел суп и почувствовал себя совершенно счастливым под чарами все более и более плотно обступающей его ночи.
— Эх, двинуть бы прямо на эти звезды! — произнес он вслух.
Паровоз издал какой-то булькающий звук, затем раздался свистящий тоскливый шум, загромыхали сцепки вагонов, и поезд сдвинулся на несколько сотен ярдов вперед.
Крис даже не пошевелился. И бродяги впереди тоже не пошевельнулись, чтобы заскочить обратно под вагоны. Как и он, они явно собрались нагнать этот поезд уже в Далласе. Тускло освещенный служебный вагон проехал мимо Криса, прошёл еще ярдов пятьдесят, а затем поезд резко встал…
…Тусклый свет из двери служебного вагона заслонила медлительная и нерешительная фигура девушки. Она прошла туда, где засыпанная шлаком обочина насыпи сменялась травой.
Девушка, судя по производимому ею впечатлению, очень хотела, чтобы ёе никто не заметил — но сбыться этому было не суждено. Как только четверка вдали на рельсах её увидела, двое тут же вскочили и направились к ней. Крис закончил собирать свои вещи и как бы невзначай отправился туда же. Почем ему знать — может, это были приятели девчонки? С другой стороны, те бродяги выглядели настоящим сбродом; в случае каких-либо неприятностей он занял бы сторону, противоположную той, на которой стояли бы они.
Все разрешилось быстрее, чем он предполагал. Последовал короткий обмен репликами между мужчинами и девушкой, которая была явно не рада их компании; один из мужчин схватил её за руку и потащил к туда, где стояли остальные. Крис неторопливо подошел поближе.
— Это что еще за новости? — крикнул он.
Мужчина ничего не ответил.
Девушка, тяжело дыша, продолжала вырываться; Крис подошёл еще ближе.
— Эй, ты! Что творишь? — крикнул он погромче.
— Помогите! Пусть он меня отпустит! Помогите…
— Захлопни варежку!
Но как только Крис подошел ближе, тот, кто это сказал, сразу отпустил руку девушки, остановился в нескольких ярдах от Криса и занял оборонительную позицию. Крис был крепкий и здоровый мужчина чуть старше тридцати; первый бродяга был молодой и худой, а его приятель оброс волнами нетренированной плоти, так что его бойцовские качества оценить было невозможно.
Девушка обернулась к Крису. Белые вспышки её глаз прорезали темное небо, будто алмаз стекло, и вокруг словно разлился белый, доселе не виданный, свет; он освещал пространство над красивым, неподвижным и испуганным, ртом.
— Пусть они меня отпустят! Они уже пытались!
Крис посмотрел на двоих мужчин. Те обменялись взглядами и пришли в движение, пытаясь зайти с обоих боков. Он попятился к девушке, пробормотав: «Следите за этой стороной!»; она поняла и прижалась к нему спиной, чтобы противники не смогли их окружить. Уголком глаза Крис заметил, как оставшиеся у костра двое бродяг встали и быстро направились к ним. Он действовал быстро. Когда между ним и тем, что был потолще и постарше, оставалось меньше ярда, Крис сделал шаг вперед и нанес удар левой в подбородок. Бродяга покачнулся, застыл на месте, выругался и отступил на шаг назад, утерев подбородок какой-то длиной тряпкой, которую достал откуда-то из пальто. Больше он к нему не приближался.
В этот момент раздался громкий крик девушки:
— Он украл мою сумочку!
… Крис обернулся и увидел, как второй бродяга, помоложе, отскочил фунтов на двадцать, насмешливо ухмыляясь.
— Отнимите сумочку! — кричала девушка. — Они вчера уже за ней охотились, а она мне очень нужна! Денег там нет!
Подивившись, что же там такое должно быть, чтобы так переживать, Крис, тем не менее, принял решение. Он залез в рюкзак и, загородив собой девушку, ловким движением вытащил блеснувший в свете звезд револьвер тридцать восьмого калибра.
— Сумку сюда!
Молодой бродяга замешкался — он было развернулся и приготовился бежать, но не никак не мог оторвать взгляда от револьвера. Так он и застыл, не завершив поворот, и инстинктивно поднял руки вверх.
— Ну-ка, вытаскивай сумку!
Крис не боялся, что у этого парня в кармане тоже может оказаться какое-нибудь оружие — он отлично знал, что все, что там могло бы оказаться, давным-давно осело либо в руках полицейских, либо в ломбарде.
— Он её открывает, там у себя в кармане! — воскликнула девушка. — Я вижу!
— Брось сумку, сейчас же!
Раскрытая сумочка упала на землю. Прежде, чем Крис успел её остановить, девушка выскочила вперед и побежала за сумочкой; подобрав её, она с тревогой заглянула внутрь.
Заговорил один из второй пары бродяг, бросивших костер.
— Брат, мы никому не хотели причинить вреда! Мы им говорили, чтобы оставили девку в покое! Точно, Джо? — и в подтверждение кивнул на приятеля. — Я им сказал, чтобы девку не трогали, пусть себе едет в служебном…
Крис был в нерешительности. Своей цели он уже достиг, и у него оставалось еще четыре банки с едой…
… Но он все же колебался. Их было четверо против него одного, и молодой человек с лицом кроманьонца — тот, что отнял сумочку — выглядел обиженным и явно готовился при случае напасть.
Крис вытащил из своего заметно съежившегося рюкзака банку тушенки и консервированной фасоли и швырнул их бродягам в качестве подарка.
— А теперь уходите! Идите отсюда! У вас все равно нет никаких шансов!
— Эй, ты кто? Детектив, что ли?
— Это неважно, идите отсюда! И чтобы ближе, чем в полумиле, вас тут не было, если хотите спокойно съесть то, что в банках!
— А денатурата у тебя для разогрева, случайно, не найдется?
— Чтобы вы перепились?! Нет! Разогреете как-нибудь так, вам не впервой.
Кто-то из бродяг произнес нараспев: «Ну что, щенята, поскакали…», и вся четверка направилась вдоль железнодорожной насыпи к желтым огням Далласа.
II
Фигура девушки заслонила собой звезды.
Её лицо представляло контраст между ней же самой, заглядывающей за линию фронтира, и её силуэтом — очертанием, рассматриваемым с определенной точки, как завершенное произведение; оно было белое, изящное, неотшлифованное; оно представлялось судьбой, слегка испуганной борьбой юности, встревоженной непорочными верами древности…
…И с него смотрели глаза — зеленые, будто светящийся во тьме мрамор, такие зеленые, что едва просохшая глина лица казалась рядом с ними мертвой.
— А все остальное у меня украли какие-то другие бродяги, когда я вышла из вагона в Сент-Луисе, — сказала она.
— Что украли?
— Деньги. — Её глаза опять блеснули в свете звезд. — Кто вы такой?
— Просто человек. Такой же бродяга, как и вы. Далеко едете?
— До конца. В Голливуд, на побережье. А вы куда?
— Туда же. Хотите найти работу в кино?
Мрамор её лица ожил, отразив заинтересованность; она взглянула ему в глаза.
— Нет, я туда еду… Вот из-за этой бумаги. Это чек. — Она бережно засунула его обратно в сумочку. — А вы собираетесь работать в кино?
— Уже.
— Хотите сказать, что вы с киностудии?
— Да, давно там работаю.
— А что же вы тогда делаете здесь, среди шпал?
— Знаете, я не собирался никому об этом говорить, но вообще-то я пишу сценарии — хотите верьте, хотите нет. И уже довольно много написал.
Ей было совершенно все равно, правда это или нет, но само неправдоподобие ситуации произвело на неё впечатление.
— Но вы ведь бродяжничаете — как я?
— А вы-то почему бродяжничаете?
— Ну, есть причина…
Он полез в рюкзак за спичками — и наткнулся на последнюю банку с консервированным супом.
— Не хотите перекусить?
— Нет, спасибо. Я поела.
Но на вид она была такой голодной…
— Вы точно ели? — переспросил он.
— Да, конечно. Так вы, значит, голливудский сценарист?
Он пошел собирать ветки для костра, чтобы разогреть последнюю банку супа, и нашел пару обломков железнодорожных шпал. Они были довольно большими, и разжечь их спичками ему не удалось, но рядом все еще стоял поезд. Он подошел к служебному вагону и обратился к тормозному кондуктору.
— Какую еще «растопку»? — проворчал старик. — Может, тебе еще с вагона крышу снять? Ты лучше скажи, куда девчонка подевалась? Она приличная девушка, это сразу видно.
— А где ты её отыскал?
— Да подошла ко мне на сортировочной в Сент-Луисе, совсем без денег. Сказала, что украли билет. Ну, я и взял её с собой, хотя могу за это и места лишиться. Так что, ты её видал?
— Слушай, дай немного щепок на растопку!
— Да вон, бери, сколько надо, — нехотя предложил тормозной, а затем повторил: — Где девушка? Бродяги с собой утащили?
— С ней все в порядке. — Крис достал из ботинка визитную карточку.
— Если когда-нибудь окажешься в Голливуде, заходи в гости.
Тормозной рассмеялся, затем умолк и сказал:
— Ну, ладно. Парень ты вроде приличный…
Воспользовавшись улучшившимся настроением железнодорожника, Крис набрал побольше щепок.
— О девушке не беспокойся, — сказал он. — Я никому не дам её в обиду.
— Ну, смотри… — сказал тормозной, стоя в дверях. — Смотри у меня! Она мне как дочь. Я ведь её с собой взял, а та банда мне очень не понравилась, понял? Они были стремные, понимаешь? Сейчас такие почти не попадаются, обычно поприличней выглядят…
— Ну, бывай!
… Загремели сцепки. Крис задумчиво пошёл туда, где оставил девушку.
— Смотри! — воскликнула она.
Из темноты к ним приближались девятнадцать безумных зеленых глаз автобуса.
— Как было бы здорово, если бы мы могли…
— Мы можем! — обнадежил её он. — Я довезу тебя до самого Лос-Анджелеса…
Она ему все еще не верила.
— Знаешь, мне иногда кажется, что ты и в самом деле там работаешь…
В автобусе она спросила:
— И где ты, интересно, взял на это деньги?
Сонные пассажиры подвинулись, чтобы освободить им места.
— Ну, видишь ли, я как раз сейчас пишу сценарий, — сказал он.
Но она всё ещё не знала, верить ему или нет, хотя выглядел он не очень свежим для своих лет — так что где-то, когда-то он, действительно, работал.
— И про что же ты сейчас пишешь? — спросила она.
— А вот про это. Пишу сценарий про эту жизнь, про бродяг…
— И ты всерьез думаешь, что кто-нибудь в Голливуде у тебя это купит?
— Купит?! Уже купили! А я сейчас собираю материал. Меня зовут Крис Купер. Смотрела «Линда Мандей»? Это мой сценарий!
Она слушала его совершенно безучастно; кажется, она устала.
— Я в кино мало хожу, — сказала она. — Но ты мне очень-очень помог, — и она одарила его полуулыбкой, будто упавшей с невысокого мраморного обрыва.
— Черт возьми, да ты красавица! — сорвалось у него, а затем он спросил: — А кто ты такая? Ты не… — ему вновь пришлось понизить голос, потому что дремавшие впереди пассажиры начали ворочаться.
— Я — женщина-загадка, — ответила она.
— Кажется, я тебе верю. Сижу и гадаю, кто же ты такая?
Автобус замедлил ход, подъезжая к автовокзалу в Далласе. Где-то наверху, над их головами, пробило полночь. Из автобуса вышло больше половины пассажиров — кто размяться, кто совсем — и среди них Крис; девушка осталась сидеть внутри; к ней возвращались силы, и на щеки понемногу стал возвращаться легкий румянец.
Дойдя до почты, Крис отправил телеграмму одной знаменитой даме, которая в тот момент следовала на запад страны в быстроходном современном экспрессе.
Затем Крис вернулся к автобусу и разбудил задремавшую девушку, спросив самым непринужденным тоном:
— Слышала о Велии Толливер?
— Конечно, кто же её не знает? Она ведь «открытие года»!
— Она сейчас едет на побережье. Я отправил ей телеграмму, чтобы она сошла с поезда в Эль-Пасо, а я к ней там присоединюсь.
Но ему уже надоело «рисоваться» перед девчонкой, которая явно не верила ни единому его слову. И очень может быть, что именно явившееся в его взгляде посрамленное тщеславие придало ей сил, чтобы произнести:
— Мне совсем не важно, кто ты такой. Ты мне очень помог. Ты спас мой чек! — Она заспанно сжала в руках свою потертую сумочку, в которой лежал сложенный чек. — Я берегу его, как зеницу ока!
— Ты уверена, что это такая уж большая ценность?
— Слыхал когда-нибудь о Поле Даунсе?
— Кажется, да.
— Это мой отец. А вот его подпись… — Автобус вновь отправился в путь сквозь долгую техасскую ночь, и её опять охватила слабость, так что она задремала, не успев ему больше ничего объяснить.
Все лампы, кроме двух, переключили в ночной тусклый режим; лица пассажиров, устраивавшихся поудобнее, чтобы уснуть, казались желтыми и усталыми.
— Спокойной ночи, — пробормотала она.
***
Лишь на следующий день, когда они остановились где-то на равнине позавтракать, он спросил:
— Ты сказала, что твоего отца зовут Пол Даунс? А это не «Попси» Даунс? У которого трансконтинентальная пароходная компания?
— Да, это мой папа.
— Вот теперь я его вспомнил! Мы у него как-то раз брали в аренду старую калошу 1850 года, которую снимали в «Золотой пыли». Я с ним познакомился на одной из его «скромных» вечеринок…
Он умолк, заметив, как изменилось её лицо.
— Да, мы об этих вечеринках слышали…
— Кто это «мы»?
— Мы с мамой. Когда папа умер, мы были богатые… Точнее, думали, что богатые. — Она вздохнула. — Ладно, пошли обратно на автобус.
… Они приехали в Эль-Пасо, и вновь наступила чудесная ночь.
— У тебя деньги есть? — спросил он.
— Ага, навалом.
— Врушка! Вот тебе два доллара. Вернешь, когда сможешь. Иди, купи, что понадобится… Ну, чулки там, платки… Все, что нужно.
— Уверен, что можешь мне столько дать?
— Ты мне не веришь только потому, что у меня с собой так мало наличных?
Они стояли перед витриной, увешанной раскрытыми картами автодорог.
— Ну, тогда прощай, — неуверенно сказала она. — И спасибо тебе!
Крис почувствовал, как у него кольнуло в сердце.
— Я всего лишь говорю тебе «до свидания»! Встретимся через час на железнодорожном вокзале.
— Ладно.
И, не успел он опомниться, как она исчезла. Он заметил только локон, выбившийся сзади из-под шляпки.
По пути он размышлял, что же станет делать эта девушка? Он попробовал поставить себя на её место, и забеспокоился, придет ли она на вокзал?
Он был уверен: сейчас она гуляет по городу и разглядывает витрины. Он хорошо знал Эль-Пасо и мог представить себе улицы, по которым сейчас лежит её путь. Он почувствовал больше, чем радость, когда за полчаса до прихода поезда встретил её на вокзале.
— Ты все же решила ехать дальше? Ну, тогда пойдем в кассу.
— Я передумала! Ты и так уже слишком много на меня потратил.
Он выразил свое чувство словами:
— За нашу поездку я выложил бы гораздо больше!
— Не надо об этом. Вот тебе твои два доллара. Я ничего не потратила. Ой, нет! Потратила двадцать пять центов… То есть, тридцать пять! Ну, вот тебе все, что осталось. Держи!
— Что за глупости? И как раз в тот момент, когда я решил, что ты вполне разумная девица? Вот-вот прибудет поезд Велии, и она тут сойдет. Она самая красивая девушка на свете! И в моей картине о бродягах она будет играть главную роль!
— Я иногда почти верю в то, что ты мне о себе рассказываешь.
Потом, когда они стояли у газетного ларька, он еще раз на нее посмотрел и увидел, что лед тает прямо на глазах… Её губы из розовых стали алыми.
…Прибыл экспресс. Велия Толливер, выглядевшая в точности, как её изображения на экране и в прессе, была чем-то сильно раздосадована.
— Ну, наконец-то, приехали! — произнесла она. — Сейчас по-быстрому опрокинем по рюмашке в буфете и отправим телеграмму Бенни Гискигу, чтобы встретил нас в Юме на машине. Как же я устала от поездов! Так и хочется поскорее обратно на борт, и сразу — в настоящую кровать! Даже проводники глядят на меня так, словно у меня на лице морщины!
Когда десять минут спустя они вошли в гостиную её купе, Велия с любопытством осмотрела девушку.
— Моя горничная приболела, пришлось оставить её в Чикаго — вот и осталась я одна, некому мне помочь! А вас как зовут? Что-то я не расслышала…
— Юдифь Даунс.
Велия мельком продемонстрировала всем огромный, размером больше глаза, голубой бриллиант, а затем убрала его в мягкий синий мешочек; Джуди в этот миг даже показалось, что ей прямо сейчас преложат занять место выбывшей из строя горничной.
Крис и Джуди ушли в обзорный вагон. К ним тут же присоединилась Велия, у которой явно прибавилось сил от пары опрокинутых тайком рюмашек — дабы, так сказать, хоть чем-нибудь себя вознаградить за присутствие духа в сложившейся тяжелой ситуации отсутствия горничной.
— Крис, ты безнадежен! — объявила она. — Сначала бросаешь меня в Нью-Йорке, чтобы отправиться в это свое безумное путешествие, и чем все кончается? Я получаю телеграмму, в которой меня просят сойти с поезда, и появляешься ты — да не один, а с какой-то девицей!
Она смахнула выступившие на лице от досады слезинки и взяла себя в руки.
— Ну, ладно… Я приму и это, раз уж ты меня не любишь! — Она вновь окинула Джуди весьма критическим взглядом. — Вы… Вы запылились в дороге! Хотите, я дам вам что-нибудь переодеться? У меня с собой много одежды, а чемодан в гостиной. Пойдемте.
… Десять минут спустя Джуди произнесла:
— Нет-нет, я возьму только эту юбку и вот эту кофту!
— Но это просто старая кофта! Я была практически уверена, что подарила её горничной — её положили сюда по ошибке. Больше ничего не возьмете? Ну, ладно. Берите вещи, берите Криса, и пусть у вас всё будет хорошо. А мне сейчас, пожалуй, лучше всего ненадолго прилечь.
Но Джуди взяла кофту вовсе не потому, что это была какая-то старая кофта, а потому, что на пришитом с изнанки ярлычке она заметила имя: «Мейбл Дайченк».
На чеке, который она так бережно носила в своей сумочке, было написано:
Получатель: Мейбл Дайченк, сумма: 10 долларов 00 центов
III
Вернувшись в обзорный вагон и почувствовав легкий прилив сил, Джуди сказала:
— Так мило с её стороны подарить мне все эти вещи! А кто она на самом деле?
— Родом из глубинки, когда-то охотилась за богатыми мужьями. Я её вытащил прямо из засады — она тогда как раз устроилась в варьете. И это я придумал ей псевдоним.
В обзорном вагоне они засиделись допоздна, а вокруг простирались освещенные звездами равнины Нью-Мехико; утром они наскоро вместе позавтракали. До самой Юмы Велия больше из купе не выходила. Со станции все вместе отправились в небольшой отель, чтобы привести себя в порядок и дождаться Бенни Гискига, который телеграфировал, что приедет к ним на лимузине собственной персоной и лично довезет их до самого Голливуда.
— Да, разнообразная у меня получилась поездка, — сказал Крис Джуди. — Небыстро, конечно… Зато каждый день что-то новенькое! Довольно забавно… Особенно, когда ты рядом!
— И мне с тобой тоже очень хорошо!
И вдруг всё стало совсем не хорошо, когда из уборной, завывая, выскочила Велия:
— Где мой синий мешочек?! Он всегда был у меня на руке! То есть, где то, что было в нем? Где мой камень? Моя единственная красивая вещь! Мой голубой бриллиант!!!
— Ты везде искала? Во всех чемоданах смотрела?
— Мои вещи едут поездом! Но я уверена, что камень был в футляре, а футляр был у меня на руке!
— Может, он оттуда выскользнул?
— Этого не может быть! — уверенно ответила она. — Мешочек с патентованной застежкой! Она никак не могла раскрыться, а потом опять закрыться!
— Должно быть, ты сунула камень в багаж…
— Нет! — и она с внезапным подозрением уставилась на Джуди. — Ну, где он? Верни мне его сейчас же!
— Уверяю, у меня его нет!
— Тогда где он? Пусть её сейчас же обыщут!
***
— Велия, будь благоразумной… — произнес Крис.
— Да? А кто она такая? Откуда она вообще взялась? Мы ведь её совсем не знаем!
— Ну, вы хоть в кабинет уйдите, что ли… — попросил он.
Еще чуть-чуть, и Велия рухнула бы в обморок.
— Я хочу, чтобы её обыскали!
— Хорошо, я не возражаю, — согласилась Джуди. — Из вещей у меня только жакет и кофта, которую вы мне подарили. Старое платье я выбросила, когда мы были в поезде, его уже не спасти. А проглотить ваш камень мне вряд ли бы удалось!
— Вот видишь, Крис? Она все знает! Она отлично знает, что украденные драгоценности воры глотают!
— Не городи вздор! — ответил Крис.
Пригласили барышню с коммутатора, и пока телефонистка под бдительным оком Велии производила досмотр, приехал Бенни Гискиг, администратор с киностудии «Бижу пикчерс». Крис вышел в вестибюль отеля, чтобы его встретить.
— Привет, привет! — произнес Бенни в той самой уверенной манере, которую Крис всегда ассоциировал с его ремеслом; эта манера резко отличалась от поведения всех, кто в действительности занимался производством кино, то есть писал сценарии и снимал фильмы. — Рад тебя видеть, Крис! Мне очень надо с тобой поговорить, вот почему я решил приехать сам. Я ведь человек занятой… А где же Велия? У меня к ней ещё более важный разговор! Может, сразу поедем? У меня в Голливуде масса дел.
— У нас тут возникла небольшая проблема, — ответил Крис. — Бенни, я нашел тебе девушку на главную роль! Она едет с нами.
— Ладно, взгляну по дороге. Но нам пора! Выезжаем прямо сейчас!
— И еще я придумал сюжет.
— Вот как… — Бенни замялся. — Крис, я должен тебе сказать… Буду говорить прямо, без утайки… С тех пор, как мы приступили к работе, планы слегка изменились. Очень грустно…
— Наоборот! Мы снимем веселую историю!
— Поговорим в машине по дороге. Самое главное: Велия переходит на другой проект, и это срочно, съемки чуть не сегодня начинаются….
В этот момент та, о ком они только что говорили, в полнейшем расстройстве, печали и растерянности, вышла из уборной; Джуди шла за ней.
— Бенни! — воскликнула Велия. — Я потеряла свой бриллиант, помнишь его?
— Правда? Какая жалость… А он был застрахован?
— Да, но не на всю его истинную стоимость! Это ведь очень редкий камень!
— Нам пора ехать. Поговорим в машине по дороге!
Она соизволила согласиться, и они отправились в путь, к побережью — сначала вверх-вниз по холмам, а затем вниз, в залитую утренним светом зеленую долину, где по бокам от дороги простирались увешанные плодами ряды деревьев авокадо и ровные грядки с салатом-латуком.
Крис не стал мешать Бенни, изливавшему Велии душу по поводу срочности и безотлагательности её новой картины, хотя смятение, в котором пребывала Велия, не позволяло ей даже слегка проникнуться всей важностью нового проекта.
Затем Крис произнес:
— И все же, Бенни, мне кажется, что мой сюжет гораздо лучше. Я там все поменял. В поездке я узнал много нового. История будет называться «Едем вместе». Там будет не только рассказ о бродягах, это будет история любви!
— Но бродяги — слишком мрачный сюжет! Зрителям сегодня нужен смех. Вот, к примеру, в этой новой картине Велии у нас будет…
Но Крис с раздражением его перебил.
— Я что, даром потратил целый месяц? Когда вы успели передумать?
— Шулькопф не мог с тобой связаться, понимаешь? Мы ведь не знали, где тебя носит. Впрочем, ты все равно получишь свое жалованье, верно?
— Но я ведь не только ради денег работаю!
Бенни умиротворяюще похлопал его по коленке.
— Да ладно тебе… Я дам тебе другой проект, такой, что…
— Но я хочу писать этот сценарий, у меня вдохновение! Я проехал на товарных от Нью-Йорка до Далласа…
— Ну и что с того? Неужели по ровной дороге в лимузине ехать хуже?
— Когда-то и я так думал…
Бенни повернулся к Велии и изобразил на лице уморительное отчаяние.
— Велия, ты его только послушай! Ему теперь, оказывается, подавай лишь путешествия на товарных поездах, да…
— Эй, Джуди, давай тут сойдем! — вдруг произнес Крис. — Мы ведь и пешком доберемся? — И он обратился к Бенни: — Кажется, мой контракт неделю назад закончился?
— Но мы собирались его продлить…
— Я уверен, что продам этот сюжет кому-нибудь еще! Ведь фильм о бродягах придумал я — и, раз вам эта идея не нужна, права на нее теперь у меня?
— Да-да, конечно. Нам они не нужны. Но, Крис, я тебе предлагаю…
Только тут до него дошло, что он вот-вот потеряет одного из лучших своих людей — того, у кого всегда была целая куча идей, кто далеко пойдет в своем ремесле.
Но Крис оставался непреклонным.
— Джуди, пойдем пешком! Эй, шофер! Остановите здесь.
Полностью погруженная в мысли о своей потере, не воспринимая ничего, кроме своей утраты, Велия крикнула ему вслед:
— Крис! Если что-нибудь узнаешь о моем бриллианте… Если эта девушка…
— У неё его нет, и ты в этом уже убедилась. Может, на меня думаешь?
— Нет, не думаю!
— Да, это не я. Прощай, Велия! Всего доброго, Бенни! Увидимся, когда ваша постановка провалится, в этом я совершенно уверен!
Через несколько минут лимузин превратился в точку далеко впереди на шоссе.
Крис и Джуди уселись на обочине.
— Ну и?
— Вот тебе и ну!
— Что ж, опять пешком и на попутках!
— Да уж…
Он посмотрел на нежные бледные розы её щек и медную зелень глаз — они были зеленее, чем буро-зеленая листва вокруг.
— Алмаз у тебя? — вдруг спросил он.
— Нет.
— Лжешь!
— Ну, тогда и да, и нет! — сказала она.
— Что же ты с ним сделала?
— Ах, смотри, какая вокруг красота! Я не хочу тут об этом говорить.
— Не хочешь говорить? — в изумлении от непринужденности её тона повторил он; словно речь шла о каком-то пустяке! — Я должен вернуть этот камень Велии. Я же несу ответственность! В конце концов, это ведь я тебя с ней познакомил…
— Ничем не могу тебе помочь, — спокойно ответила она. — У меня его нет.
— Что ты с ним сделала? Отдала сообщнику?
— Ты что? Решил, что я воровка? И как, по-твоему, удалось бы мне выполнить этот план? Сначала познакомиться с тобой, потом с ней, и так далее?
— Ну, если так, то на этом твоим планам конец! Велия получит свой камень обратно!
— Но это мой камень!
— А, народная мудрость? Кто смел, тот и съел? Ну, тогда….
— Да я не про это! — она даже расплакалась от гнева. — Камень принадлежит нам с мамой! Ладно, я тебе все расскажу, хотя и не собиралась. У папы была большая пароходная компания «Ньяск-лайн». Когда ему исполнилось восемьдесят шесть, папа сильно сдал, и мы никуда не отпускали его без врача и сиделки. Однажды ему надо было отправиться по делам в его контору на западном побережье. И он сбежал прямо с парохода в ночной клуб, и преподнес там какой-то девице в подарок бриллиант — а этот камень стоил восемьдесят тысяч долларов! Он сам похвастался своей сиделке — дескать, он и веселый парень, и очень умно вложил свои средства! Мы узнали, что этот камень действительно был, и сколько этот камень стоит, потому что нашли счет от ювелира из Нью-Йорка — и этот счет отец оплатил. Папа умер, так и не добравшись до Нью-Йорка. После него не осталось ничего, кроме долгов. Он по дороге домой впал в маразм — сошел с ума, понимаешь? Эх, лучше бы он остался дома…
Крис её перебил.
— Но почему ты решила, что бриллиант Велии — тот самый камень?
— Наверняка я этого, конечно, не знала. Я отправиласьнНа западное побережье, чтобы разыскать там девушку по имени Мейбл Дайченк — среди папиных банковских документов мы нашли чек на десять долларов, который он ей выписал. А его секретарь нам сказал, что никаких чеков папа лично никогда не подписывал — такое было лишь однажды, как раз в ту самую ночь, когда он сбежал с парохода.
— Но это ничего не доказывает… — Крис задумался. — Ведь этот камень ты никогда не видела? Хотя такие камни, думаю, большая редкость…
— Думаешь?! Большая редкость? Камни такого размера?! Еще бы!!! Камень был во всех деталях описан в счете ювелира, у него даже есть родословная, как у породистой гончей! Мы с мамой были уверены, что этот камень хранился у папы в сейфе.
Крис сказал:
— И, как я предполагаю, ты решила найти ту девушку и попросить её вернуть вам ваш камень? А если нет, то пригрозить ей подать на нее в суд?
— Да, так и хотела… Но я сразу поняла, с кем придется иметь дело — эта Велия, или Мейбл, она ведь алчная, и будет биться до последнего! А денег, чтобы судиться, у нас нет… И вчера вечером всё так удачно сложилось… И я подумала, что если я его заберу, то…
Тут она умолкла, а он продолжил за нее:
— … когда она успокоится, может, и прислушается к твоим аргументам?
Крис сел и надолго задумался, взвешивая все «за» и «против» в этом деле. С одной стороны, доказать ничего было нельзя, но ему доводилось читать о бывших супругах, которые были готовы бороться за детей абсолютно всеми средствами, вплоть до похищения. И что могло бы такие средства оправдать? Любовь, что ли? А с точки зрения Джуди её действия оправдывало обычное человеческое право на необходимые средства к существованию.
Ну а Велия получила по заслугам.
— Так что же ты с ним сделала? — наконец, спросил он.
— Отправила по почте. Утром, когда была остановка в Финиксе, я завернула его в свою старую юбку и попросила проводника отправить юбку по почте домой.
— Боже мой! Да ведь ты опять предоставила все на волю случаю!
— Ну, в этой поездке все было по воле случая…
Они встали и пошли пешком на запад; позади на небосводе дугой катилось нежаркое солнце.
— Едем вместе… — задумчиво пробормотал себе под нос Крис. — Да, отличное название для сценария! — А затем он обратился к Джуди: — И еще у меня теперь есть право считать тебя своей!
— Я знаю.
— «Едем вместе», — повторил он. — Думаю, нет ничего лучше путешествия, чтобы по-настоящему узнать человека!
— Мы будем много путешествовать, правда?
— Да, и всегда вместе.
— Ну уж нет! Иногда ты будешь путешествовать один — но я всегда буду ждать тебя дома.
— Да! Это — обязательно!
Примечание переводчика: кроманьонца — так у Фицджеральда; скорее всего, здесь имеется в виду типичная внешность другого вида гоминид, а именно — неандертальцев.
Оригинальный текст: Travel Together, by F. Scott Fitzgerald.