М. Урнов
«Великий Гэтсби»
Недавно вышедший в русском переводе роман «Великий Гэтсби» (Фицджеральд, Скотт Ф. Великий Гэтсби. Роман. Пер. с англ. М., «Худож. лит.», 1965, 179 с. 50000 экз. 46 к.) — самое значительное произведение Франсиса Скотта Фицджеральда. Это новое для нашего читателя имя не требует многословной рекомендации.
В американской литературе XX столетия, точнее сказать в новейшей прозе, Фицджеральд (1896—1940) — одна из крупнейших и влиятельных фигур. И по возрасту, и духовно Фицджеральд принадлежит к тому же поколению, что и Фолкнер, Дос Пассос, Хемингуэй или Томас Вулф. Он, однако, на один-два года старше этих писателей, несколько раньше — на те же один-два года, чем они — стал печататься, и это старшинство сделало его в США своего рода зачинателем целого направления — литературы -потерянного поколения». Он первый заговорил о том, что мы лучше всего знаем по книгам Хемингуэя.
Герой «Великого Гэтсби» Ник Каррауэй страдает от духовной неприкаянности: сын состоятельных родителей, он приобщен к деловым кругам, занимает приличное место под буржуазными сводами, но эта деловая жизнь для него — внешняя необходимость. Ник — участник первой мировой войны, вышел из фронтовых испытаний с глубоким нравственным потрясением. Но он не столько герой, сколько свидетель, рассказчик, побывавший на фронте и травмированный войной. Истинный герой романа — «нувориш», внезапно разбогатевший Гэтсби, едва ли не до половины романа остается за «кадром». Человек-фантом, он до своего появления собирает на себе внимание и, появившись, оказывается бывшим офицером, прошедшим фронт, «однополчанином» Ника: когда-то в армии виделись.
Постепенно прошлое Гэтсби, окутанное тайной, проясняется. Сын бедных родителей, он с детства готовит себя к большому успеху, рассчитывая на «возможности» американского образа жизни и слепо доверяясь его прописям. Он не лишен воображения и романтических порывов, но они подчиняются влиянию буржуазной среды. Поэзия непосредственного чувства сливается в его представлении с внешним блеском материального благосостояния, и первое ставится в зависимость от второго. Самым сильным его влечением становится любовь к девушке из богатой семьи, которая особенно дорога ему тем, что удовлетворяет этим его «романтическим» представлениям. Различия в социальном положении и война разделяют его с возлюбленной. В годы послевоенного «бума» Гэтсби делается «великим» и живет с таким шиком и блеском, какие едва ли могли рисоваться его воображению Точнее сказать, его делают «великим» темные дельцы и реакционеры. Они используют его как представительную фигуру и орудуют за его спиной. Гэтсби своего рода Дон-Кихот, готовый строго следовать буржуазным прописям, предполагающим счастье и процветание. Он оказывается в трагическом одиночестве и бессмысленно гибнет.
Эта книга совсем невелика по объему. Она вообще, казалось бы, лишена притязаний на значительность, не знает стремления вширь. Однако в ней не заметно камерности. В этой малой книге ощутим большой мир. Одна из примечательных ее особенностей — разоблачение мифа о буржуазной Америке как стране процветания и больших надежд. Роман появился в разгар послевоенной лихорадки, и атмосфера американского «бума» убедительно передана в нем. Особенно — охмеленье материальным благополучием, охватившее буржуазную верхушку и средние слои, разгул предпринимательского авантюризма, давление рекламы и стандарта, культ грубого удовольствия, нравственная пустота и умственная одеревенелость.
Роман «Великий Гэтсби» вышел в 1925 году, тогда же появилась «Американская трагедия» Теодора Драйзера. Можно сказать, что «Великий Гэтсби» — это тоже «американская трагедия», но написанная писателем «потерянного поколения». Впрочем, ощущение «потерянности» и мечта освободиться от нее, разорванность сознания, свойственная «поникшим молодым людям», как называл Фицджеральд сверстников, у самого писателя в значительной мере преодолеваются мужественной верой в человека. Свойственный писателю гуманизм позволял ему прозорливо судить общество. «Как можно, — писал Фицджеральд, — брать на себя ответственность романиста, не обладая острым и осознанным взглядом на жизнь, — для меня остается загадкой».
Непринужденность — основная черта повествовательной интонации Фицджеральда. Это естественная речь умного и воспитанного рассказчика. Благодаря этой естественности Фицджеральд до конца убедителен. Он не бьет на эффект. Ему доступно нечто большее. Это — проза талантливого и тонкого писателя.