Ф. Скотт Фицджеральд
«Тренер, дайте мне сыграть!»
Сцена представляет собой интерьер комнаты отдыха летнего лагеря: над камином крест-накрест висят байдарочные вёсла, на стене — полка со спортивными кубками; в середине широкий стол, несколько обыкновенных стульев и школьная доска. Невысокий щуплый мальчик в купальном костюме пишет крупными размашистыми буквами на доске слово: «ДУДЕЛА».
Занавес поднимается; в комнату входит довольно толстый и не по возрасту рослый тринадцатилетний мальчишка, тоже в купальном костюме, и говорит «Эй!»; первый мальчик при этом торопливо хватает тряпку и стирает своё таинственное слово.
Кассий: (толстый мальчик) Что ещё за «Дудела»?
Багс: (заметно смущенный) «Дудела»? Это летний лагерь, куда поехала сестра.
Кассий: Шикарный лагерь, наверное? А где Старик?
Багс: Тут лежал мел, вот я и написал «Дудела» — мне надо написать сестре, потому что утром я получил от неё письмо. Она написала, что если я ей не напишу, то не получу карманные деньги!
Кассий: А Старик ещё не появлялся?
Багс: Не видел. Слушай, я свою роль выучил — а ты свою?
Кассий: Почти. Но могу поспорить, что пьесы не будет!
Багс: Это почему?
Кассий: Потому что отца Билла судили, и ребята из моей палатки говорят, что Билл, скорее всего, вылетит из лагеря.
Багс: О чём ты?
Кассий: Вот! У меня только половина. А вторая половина у кого-то ещё. (Вытаскивает из кармана кусок газеты и читает.) «Оправдание Сайруса Кея Вочмана…» — это и есть отец Билла — «…было… было… было…»
Багс: Что было?
Кассий: (он глуповат и соображает медленно) Ну, это самое, понимаешь?
Багс: Что ж, если с его отцом случилось это самое, то он вылетит из лагеря, потому что Старик сейчас не в настроении. Мне кажется, что он сразу выгонит из лагеря, стоит только в чем-нибудь провиниться! Я прямо рад, что сегодня утром навел у себя в палатке порядок!
Входит Генри Грейди.
Генри: Где Старик?
Кассий: Ещё не появлялся. Когда я пришёл, Багс писал на доске «Полдела». Это лагерь, куда поехала его сестра. Ну и название, да?
Багс: (возмущенно) Не «Полдела», а «Дудела»!
Кассий: Да какая разница? Полдела, Дудела, Полдела, Дудела…
Багс: «Полдела» — это чушь какая-то!
Кассий: А «Дудела», конечно, не чушь!
Багс: Конечно, не чушь! Это — название лагеря. Наш лагерь называется «Рахивава» — и что такого?
Кассий: Да ничего! «Рахивава» — нормальный лагерь!
Багс: И «Полдела» — я хотел сказать, «Дудела» — тоже!
Входит Билл Вочман. Это жизнерадостный энергичный мальчик; он, очевидно, не знает, что о его семье написали в газетах.
Билл: Отлично, парни, все собрались! Я по дороге встретил Старика и он сказал, чтобы мы начинали. Все выучили роли?
Багс: У меня всего две реплики. Лучшая — это когда я говорю: (произносит реплику) «Мистер Дженкинс говорит, что команда готова к бою, Доктор!»
Билл: Ладно! Он сказал, чтобы мы порепетировали до его прихода.
В этот момент в дверях появляется красивый молодой человек лет двадцати.
Рикки: (молодой человек) Парни, вам пора научиться обходиться без взрослых! Вы уже не маленькие, так что вполне можете побыть немного без присмотра. Ну-ка, начинайте репетировать, чтобы выступить достойно — договорились?
Ребята тут же вскакивают.
Ребята: Хорошо, мистер Рикки!
После его ухода энтузиазм постепенно гаснет.
Генри: Когда отец меня сюда привёз, он сказал: «Не знаю, кто тут начальник, но если здесь все такие же, как этот вожатый, то я уверен: тебе здесь понравится!».
Кассий: Он действительно отличный парень. Ей-богу!
Багс: (стоя у доски) Наверное, и жена Старика тоже так думает.
Багс рисует на доске сердечко и тут же его стирает; Кассий в этот момент достает из кармана сильно помятый лист с текстом роли — лучше сказать, два листа, потому что лист порван пополам и прочесть то, что на нём написано, можно только с огромным трудом.
Генри: Давайте начнём!
Они двигают стол, и сидящий за ним Кассий становится похож на судью.
Генри: (шаря по карманам) Чёрт, я роль потерял!
Билл: Ты должен был выучить её наизусть!
Багс: А вот мне никакая шпаргалка не нужна, потому что у меня всего две строчки. Одна — это: «Мистер Дженкинс говорит, что команда готова…»
Генри: Заткнись, Багс! Ну, начинай, Кассий!
Он пробует встать у одного из углов стола, тут же бросается к другому углу и возвращается обратно.
Кассий: Так, я готов!
Генри: Тогда начинай. Первым говоришь ты.
Кассий: (читает по шпаргалке) «Итак, Плэйфейр, твой самый злейший враг — ты сам!»
Генри: Нет, это позже. Читай с верхней половины листа!
Кассий: А, да. Я тут вчера вечером начал писать письмо домой. (Откашливается) «Итак, тренер, вы считаете, что без Плэйфейра нам не победить?»
Генри: «Доктор Мак-Дугал, всё держится на нём! Он наш лучший питчер, его мощная подача — это произведение искусства, а уж как он управляется с битой! Если мы хотим победить Сен-Беррис, он нам необходим!»
Багс: А теперь я…
Билл: Заткнись, Багс! Кассий, продолжай.
Кассий: (вертит в руках бумажки) «Итак, Плэйфейр, твой самый злейший…» Нет! Ты же хотел с самого начала… «Итак, тренер, вы считаете, что без Плэйфейра нам не победить?» Ах, да ты ведь уже и так всё это сказал!
Генри: А теперь я? Ну, да! «Доктор Мак-Дугал, я зашёл по дороге на почту. Спросил, нет ли мне писем, и меня попросили передать вам вот это».
Кассий поправляет очки, открывает конверт. Сгибается, словно вчитываясь в письмо.
Кассий: (читает) «Итак, Плэйфейр, твой самый злейший враг — ты сам…» Эй, мне надо какое-нибудь письмо! А то я всё время начинаю читать свою роль!
Билл: Вот тебе письмо! Представь, что это то самое письмо! Слушайте, а здорово репетировать без взрослых! Мы ведь репетируем, потому что должны репетировать, да?
Он дает Кассию письмо.
Входит Старик — бывший спортсмен лет шестидесяти или около того, и молодой Рикки — вкрадчивый, обходительный светловолосый юноша, по виду — типичный пляжный спасатель. Рикки ведёт себя беспокойно; его переполняет нервная энергия. Он оживленно подпрыгивает — просто так, это ничего не значит — и начинает дружелюбно пихать Билла и Генри по направлению к двери.
Старик: Ребята! Сегодня репетиции не будет. Придется отложить театр до лучших времен.
Билл: Сегодня репетировать не будем?
Рикки: Обожди-ка. (Поворачивается к Старику.) Может, пойдем ко мне в комнату?
Старик: Нет! Ребята, вы уж извините, что я помешал вам репетировать. Что за сценку вы хотите поставить?
Генри: Мы, наверное, можем и не ставить, потому что все участвуем в отборочных соревнованиях по плаванию, и ещё двое из нас будут участвовать в гребле, и двое…
Старик: Вы обязательно покажете эту сценку, но попозже! Для репутации нашего лагеря это будет очень хорошо, ведь в следующий понедельник у нас будет родительский день. Все выучили роли?
Багс: (стоя в дверях) Я свою роль выучил. Я тут подумал: у меня всего две реплики… Может, мне не обязательно ходить на репетиции? Может, я пока пойду на плавание?
Старик: Но здесь должны быть все четверо, потому что пьеса для четырех актеров! Тебе, Тревильон, надо учиться терпению! Хотя сейчас можешь идти на плавание. А тебя, Билл, я попрошу выйти и подождать меня за дверью.
Ребята уходят, и двое мужчин остаются в комнате одни.
Старик: Ты, по всей видимости, считаешь себя незаменимым?
Рикки: Знаете, Док, у меня все лицо в шрамах от того, что на поле я не боюсь играть один на один, и я готов играть везде — и в атаке, и в обороне. Мой отец, он всё понимает, и я осенью уеду домой, нам там в одной кровати приходится спать, так вот, он говорит — некоторые уезжают, и получают по две тысячи, по пять тысяч, по десять, а вот вы меня берёте на чемпионат страны, и что я получаю?
Старик: Тебя кормят и учат!
Рикки: Да, но я про другое — что получаете вы? Вы меня многому научили, я знаю, но дать пас на линию сорок пять ярдов я мог и до того, как мы с вами познакомились! Дайте мне мяч, и я вам докажу!
Старик: (терпеливо) Этой осенью я собираюсь на университетский чемпионат; подразумевалось, что ты едешь со мной. Я считал, что мы обо всём договорились?
Рикки: Ждите, поеду я вами! И с ещё одиннадцатью мальчишками, которых учили играть в школьной команде. (Презрительно сплёвывает.) Я знаю, сколько все получают! Знаю, сколько получает Лоусон, знаю, сколько Кэтхерт. Они-то всегда выходят сухими из воды, а потом по вечерам гуляют со студентками. Ещё бы! Они по полю бочком ходят и глазки прикрывают! И не надо мне рассказывать, как вы в своё время играли в Мичигане — какая мне радость гулять, когда у меня каждое воскресенье, понедельник и вторник разбит нос?
Старик: Замолчи, замолчи!
Рикки: Ну да, замолчи, и тогда вся команда будет тебя обожать!
Старик: Я знаю, что сегодня футбол уже не тот, что был в моё время. Я тогда даже не знал, что такое страх!
Рикки: А я и сейчас не знаю, что это такое! Я знаю, что такое настоящая игра. Моя задача — налететь, да так, чтобы там, где я, больше уже никто не мог бы пасовать!
Старик: И вот поэтому ты — замечательный игрок. Я думал, что мы обо всём договорились?
Рикки: Черта с два, договорились!
Старик: Не кричи! Ты отлично знаешь, что я хотел тебе сказать. Держись от моей жены подальше; она ещё ребёнок и сама не знает, что творит!
Рикки: А зачем же вы тогда на ней женились? Ну, продолжайте! Только чтобы вы мне не говорили, я хочу уйти! Может, в Темпл устроюсь.
Старик: (с чувством) Что ж, придется показать ребятам, что такое порядочность! (К двери) Эй, ребята, давайте продолжим репетицию! Начинайте прямо с того места, где остановились.
Входят мальчики.
Кассий: Билл, ты не против, если я продолжу читать твоё письмо?
Билл: Конечно, нет.
Кассий: Ну, тогда продолжаем.
Мальчики приступают к репетиции. Старик кивает Рикки — в ответ Рикки несколько вызывающе ему подмигивает. Они уходят.
Кассий: «Уважаемый мистер Мак-Дугал! У нас появилась информация, что ваш главный игрок, Дик Плэйфейр, выступал этим летом в профессиональной бейсбольной команде и, в силу этого, не имеет права играть против нашей команды в сегодняшнем матче. Искренне ваш, Хайрем Джонс, ректор университета Сен-Беррис».
Генри: (изо всех сил актёрствуя.) «Доктор, какая ужасная новость! Это означает, что у нас нет шансов на победу. Мы можем сдаться им прямо сейчас! А у них есть доказательства?»
Кассий: «Здесь приведено множество доказательств». (Ненадолго запинается.) «Плэйфейр, твой самый злейший враг…» Секундочку, продолжение на обороте. «У них есть неопровержимые доказательства!»
Генри: «Потеря его одного огорчает меня больше, чем потеря всех остальных вместе взятых! Когда он упросил меня выпустить его на поле, все изменилось. Стоит Плэйфейру получить мяч, как глазом не успеешь моргнуть — а он уже у ворот! Я многих тренировал, но…»
Кассий: «Уходи! Дай мне всё обдумать! Скажи Плэйфейру, чтобы зашел ко мне». Теперь я должен ходить туда-сюда. «Честь школы значит для меня гораздо больше, чем спортивные успехи любых команд!» (Изучает текст роли.) «Ну-ка, подожди». А ты теперь должен стоять.
Генри: Я отлично знаю, что я должен делать! А ты должен ходить туда-сюда. И почему ты тогда стоишь?
Кассий: Может, дашь мне возможность подумать? И вообще: тут написано: «Багс».
Багс: (оборачивается, стоя у доски) Я ничего не должен делать, пока не выйдет Дженкинс.
Кассий: Ну, я не знаю, вот тут что-то написано, вроде бы «Багс»! (Продолжает изучать текст роли.) «Что ж, придется работать с тем, что есть, и будем надеяться, что случай поможет нам восполнить потерю, и что-то там ещё». (Вздыхает и кладет бумажку на стол.) «Боюсь, что в этой игре нас ждёт поражение».
В дверях появляется голова Старика.
Старик: Отлично, ребята! Я рад, что вы можете репетировать самостоятельно. Мне сейчас надо вытащить лодки, я скоро вернусь.
Голова исчезает.
Генри: Чёрт, давайте-ка прервёмся! Подождём, пока Кассий не выучит свои реплики.
Багс: Может, дойдём хотя бы до моей реплики?
Билл: Верни мне письмо, это от отца! Я его не успел прочитать, а ты его потеряешь вместе со своей ролью!
Кассий: (протягивает письмо и одновременно достаёт газетную вырезку) Тебе, наверное, будет интересно это почитать, Билл! Тут много чего написано про твоего отца. (Читает вслух:) «Во время судебного заседания мистер Вочман выглядел очень подавленным, даже несмотря на то, что было очевидно: приговор будет оправдательным. Казалось, он утратил всякий интерес к происходящему».
Багс только что вывел на доске две первые буквы слова «Дудела». Явно озадаченный Билл опять смотрит на письмо.
Билл: Папа, наверное, куда-то уезжает — куда-то далеко, может быть, в Европу? Бог ты мой, совершенно безумное какое-то письмо!
Генри: Ну, так что, будем репетировать дальше?
Билл: (равнодушно) Конечно, можно и порепетировать. (Проходит по сцене с письмом в руке, читая вполголоса.) «Прощай, прощай и ещё раз прощай! Когда-нибудь, когда ты вырастешь, ты меня простишь».
Кассий: Что ты там себе под нос бормочешь?
Билл: Ничего. (Суёт письмо в карман.) Ну, что? Давайте репетировать?
Кассий снова занимает место за столом.
Кассий: Я готов!
Генри: «Что ж, игру отменить нельзя. Надо сказать ребятам, чтобы готовили биты и мячи!»
Кассий: «Давай. И скажи Плэйфейру, чтобы зашёл ко мне. Нам с ним надо перекинуться парой слов».
Генри уходит со сцены; на его месте немедленно появляется нетерпеливый Багс.
Багс: «Мистер Дженкинс говорит, что команда готова к бою, Доктор!»
Кассий: (озадаченно) У меня этой реплики нет, и ответа на неё тоже нет…
Билл: Ах, да, я ошибся. (Собирается с духом.) Теперь я. «Доброе утро, доктор Мак-Дугал».
Кассий: «Прошу вас, присаживайтесь. У меня для вас плохие новости».
Билл: «Боюсь, что это правда, Доктор».
Кассий: «Почему вы на это пошли? Зачем вы выступили в профессиональной команде, учась в Кресент-Рендж? Ради «презренного металла»?
Билл: (качая головой) «Нет, сэр! Я лучше руку себе отрублю, чем буду играть ради денег. Но рассказать вам я ничего не могу!»
Кассий: (быстро встает) «В таком случае вам придётся покинуть школу». (Остальные участники сцены с тревогой на лицах начинают уходить из комнаты, но затем возвращаются, понимая, что реплика — из разыгрываемой пьесы.) «Вы более не являетесь достойным товарищем для других учеников. Вышедшая наружу грязь разбирает, словно чудо!». (Смотрит в текст роли.) Ой, тут по-другому. «Вышедшая наружу грязь распространяется, словно чума! Собирайте вещи и уезжайте сегодня же днём, школьный автобус отвезет вас в Трою».
Билл: «Слушаюсь, сэр!».
Багс: Это недалеко от Дуделы!
Кассий: В тексте ни разу не упоминается никакая Дудела!
Багс: Я это сказал, потому что лагерь, куда поехала сестра, где-то недалеко от Трои!
Билл: Раз уж наши родители потратили деньги, чтобы отправить нас сюда, давайте извлечем максимум пользы из всего, что здесь есть хорошего! Вот, например, эта пьеса научит нас актерской игре, если в будущем мы захотим стать хорошими актерами; а если не захотим, то… да всё равно, мы научимся играть!
Генри: Может, продолжим?
Кассий: «Ты делал успехи в учебе, Плэйфейр, и мне очень жаль, что приходится прибегать к крайним мерам. Ты был образцом для всех!»
Генри: Прямо как мистер Рикки для нас!
Кассий: (смотрит в текст роли) Тут ничего не сказано про мистера Рикки!
Генри: Ты ведешь себя по-дурацки, прямо как Багс!
Кассий: Ах, да умолкни ты!
Генри: Так и сделаю!
Билл: Ребята, нет! Мы должны оставаться здесь, пока не вернется Старик!
Кассий: Так, а я ведь не могу ходить туда-сюда, пока у меня в руках эта бумажка, да? (Тем не менее, встаёт и начинает ходить туда-сюда.) У меня в голове крутится строчка из письма Билла: «Прощай, прощай и ещё раз прощай!» Но это ведь не из пьесы, да?
Билл: Следующая реплика — это «Плэйфейр, твой самый злейший враг — ты сам!».
Кассий: «Плэйфейр, твой самый злейший враг — ты сам!». (Громко с облегчением вздыхает.)
Билл: «Доктор Мак-Дугал, вы ничего не понимаете!»
Багс: Так, секундочку! Здесь вступаю я. (Багс быстро обходит комнату кругом и присоединяется к актерам.) «Мистер Кассий говорит, что команда…» Ой, нет! «Мистер Дженкинс говорит, что команда готова к бою, доктор Мак-Дугал!»
Билл: «Ну, ладно! Я вам расскажу. Я должен рассказать! Недалеко от того места, где я живу, в горах есть посёлок. Они хотели построить у себя школу и собирали деньги. У них не было хорошего игрока в зоне шорт-стопа. А я собирался играть за Кресент-Рендж, но согласился сыграть в их команде, потому что решил, что дети в поселке должны учиться читать и писать. Возможно, я поступил плохо…»
Багс: А теперь должен вступить Кассий!
Кассий: Не надо мне указывать! Эту часть роли я выучил. «Ну, в таком случае нам надо ещё раз всё обдумать… Да, в таком случае нам надо ещё раз всё обдумать!»
Багс: Я так и не понял, что я должен делать в этом месте? Мне так и стоять здесь, или уходить?
Генри: Пиши что-нибудь на доске!
Кассий: «Ну, в таком случае нам надо ещё раз всё обдумать… Да, в таком случае нам надо ещё раз всё обдумать!» Я вам так скажу: вся эта ходьба туда-сюда сильно сказывается на памяти! А, вот, вспомнил! «Плэйфейр, твой самый злейший враг — ты сам… Плэйфейр, нам надо ещё раз всё обдумать».
Багс начинает писать «Дудела» на доске. Входит Старик.
Старик: Ребята, на сегодня репетиция окончена. Так что можете идти. Билл Вочман, останься! Мне надо с тобой поговорить с глазу на глаз.
Билл: У нас всё получилось, мы почти закончили!
Багс рисует на доске последнюю линию и вместе со всеми уходит.
Старик: Билл, мне только что принесли телеграмму, которая изменит всю твою жизнь. Мужайся, сейчас я расскажу тебе, что там написано.
Билл: Это о моём отце? О том, что он прощается? Я получил письмо, он написал мне: «Прощай, прощай, прощай!»
Старик: Да, он попрощался с тобой, потому что отправился далеко-далеко. Билл, ты уже взрослый и я могу сказать то, что тебе всё равно потом придется узнать от других — возможно, в более грубой форме. Твой отец умер!
Билл: Я знал, что мой отец умер!
Старик: Как ты мог это знать, Билл?
Билл: Я просто знал, что его уже нет. Я не должен был уезжать из дома на лето!
Старик: Билл, твой отец свёл счеты с жизнью.
Билл: Я не понимаю, что значит «свёл счёты с жизнью»?
Старик: Он покончил с собой!
Билл: И я теперь должен ехать домой? Точнее, я должен куда-то ехать?
Старик: Я ещё не знаю. Разумеется, ты останешься здесь, пока мы не выясним, что нужно делать.
Билл: Я не хочу домой! Я хочу остаться здесь навсегда. Для меня мистер Рикки — самый лучший в мире человек! Я бы очень хотел научиться нырять, как он! Хоть я и знаю, что мне никогда не научиться делать два с половиной оборота, и даже полтора оборота, как мистер Рикки… И вы мне тоже очень нравитесь! Эх, как бы мне хотелось стать таким, как мистер Рикки!
Старик: Мистер Рикки — прекрасный спортсмен!
Билл: Да, прямо как в пьесе! Сэр, а можно мы продолжим?
Старик: Прямо сейчас?
Билл: (увлечённо) Да, прямо сейчас! Мне не хочется думать об отце. Можно, мы продолжим репетировать, словно ничего не случилось? И не рассказывайте, пожалуйста, никому! Я не буду плакать. Я уже вчера вечером почувствовал, что папа умер.
Старик: (задумчиво) Конечно, если ты этого хочешь… (Подходит к двери и зовёт.) Эй, вы там! Передайте ребятам, которые участвуют в праздничной пьесе, чтобы шли обратно — позовите Генри, Багса и Кассия! (Отходит от двери и кладёт руку Биллу на плечо.) Тебе здесь нравится, правда, Билл? И я очень рад, что ты вот уже четыре года подряд приезжаешь сюда на каникулы. Мне иногда хочется тебе сказать: твой самый злейший враг — ты сам!
Билл: Вы ведь ничего не расскажете остальным, правда?
Старик: Они сами поймут, каково тебе. Никто тебе ничего не скажет.
Входят Генри, Кассий и Багс.
Старик: Мы решили продолжить репетицию. Давайте начнём с самого начала. Все готовы?
Кассий занимает место за столом.
Кассий: «Итак, тренер, вы считаете, что без Плэйфейра нам не победить?»
Генри: «Доктор Мак-Дугал, всё держится на нём! Он наш лучший питчер, его мощная подача — произведение искусства, а уж как он управляется с битой! Если мы хотим победить Сен-Беррис, он нам необходим!»
Багс: «Аут!»
Все вопросительно смотрят на него.
Генри: Ты чего?
Багс: Ну, это ещё одна моя реплика; я должен это выкрикнуть из окна, когда Плэйфейр в третий раз выбивает мяч.
Старик: Так он ещё не выбил!
Багс: Но я не знаю, когда он должен это сделать, так что подумал, что на всякий случай буду иногда это выкрикивать.
Старик: Нет, Тревильон, так делать не надо. Нужно подождать, пока человек выйдет, и только после этого можно считать, что он вышел. Генри, подойди-ка к окну!
Генри: Да, сэр?
Старик: Это мистер Рикки плывёт в лодке?
Генри: Да, сэр! Я практически уверен, что это мистер Рикки!
Старик: (вздыхает) Ну, ладно. А теперь продолжим репетицию. Кассий, мне кажется, что ты не совсем правильно играешь свою роль. Давайте начнём сначала!
Кассий: Слушаюсь, сэр! «Итак, Плэйфейр, твой самый злейший враг — ты сам!».
Багс отходит к доске и начинает выписывать мелкими буквами «Дудела». Билл отходит к боковому краю сцены, садится верхом на стул, кладёт голову на руки; его плечи слегка подрагивают.
Старик: Мне кажется, что играть надо так…
Он жестом просит Кассия освободить место и садится за стол. Занавес опускается.
Оригинальный текст: “Send Me In, Coach”, by F. Scott Fitzgerald.