Ф. Скотт Фицджеральд
Женщина из клуба «21»
Ах, что за день сегодня у Рэймонда Торренса! Как здорово ездить на родину раз в пять лет, зная, что твои корни надежно укрыты в далекой земле вдали от мегалополисов! Он и Элизабет проснулись, внимая застывшей музыке перекрестка Пятой авеню и 59-й улицы, и первым делом посетили издательство на Пятой авеню. Элизабет — она была родом с Явы и никогда раньше не бывала в Америке — больше всего понравилось именно здесь, потому что вся витрина была уставлена экземплярами новой книги её мужа. И ещё ей понравилось в магазине. Она тихонько пожимала руку Рэя каждый раз, когда люди спрашивали книгу, и ещё раз — когда они её покупали.
Обедали они в клубе «Сторк» с Хэтом Милбанком, приятелем Рэя, с которым он прошел и войну, и университет. Само собой, никто в клубе Рэя уже не узнавал — зато кто-то вошёл в зал с Книгой в руках, теребя новенькую суперобложку. Хэт пригласил их в Уэстбери на соревнования по поло, где он всё еще выступал, но они предпочли вернуться обратно в отель и, как принято на Яве, отдохнуть после обеда. Впечатлений не должно быть слишком много. Элизабет написала письмо оставшимся в Суве детям и рассказала, что «весь Нью-Йорк» читает папину книгу, и всем очень понравилась сделанная Джанин фотография девочки с экзотической сыпью от фрамбезии.
Вечером они пошли на пьесу Уильяма Сарояна. Через пять минут после начала в зал вошла женщина из клуба «21».
Ей было за тридцать — она была красивая, с темными волосами. Даже усевшись на свое место рядом с Рэем Торренсом, женщина продолжала громко, как на улице, разговаривать. Элизабет стало её немного жаль — женщина, казалось, не замечала, что доставляет окружающим неудобство. В её компании было четверо — двое сидели впереди, а рядом с женщиной уселся высокий холеный мужчина. Рэй почти не обращал внимания на женщину, наклонившуюся вперед поболтать с сидящей впереди подругой, пока та не начала говорить так громко, что её наверняка слышали даже актеры на сцене:
— Поехали опять в «21»!
Её спутник ответил шепотом; на мгновение повисла тишина. Затем женщина громко вздохнула и завершила долгий вздох нарочитым гулом недовольства, в котором можно было разобрать слова «О, Боже!»
Сидевшая впереди подруга обернулась с такой сладкой улыбкой, что Рэй подумал — рядом с ними сидит не иначе как крайне выдающаяся и влиятельная особа — мисс Астор, Вандербильт или даже Рузвельт!
— Потерпи ещё немного, — попросила женщину подруга.
Женщина из клуба «21» резким движением навалилась на спинку переднего кресла и громко заговорила; можно было разобрать лишь неоднократно повторенные цифры названия клуба. Когда она, всё еще не успокоившись, откинулась на спинку кресла и опять простонала «О, Боже!», на этот раз уже в направлении сцены, Рэймонд повернулся к ней и попросил:
— Прошу вас, пожалуйста…
Реакция не могла быть более бурной, даже если бы Рэй произнёс вслух нечто непечатное. Женщина вспыхнула и смерила его взглядом, горевшим желудочным огнем множества сухих мартини и кое-чего еще. Без всяких сомнений, это был взгляд миссис «богатой сучки», излюбленного образа левой сатиры — лишенного оттенков, как и пресловутая «миссис Джиггс». Горящий взгляд обжигал высокомерием, как взгляд русской аристократки, рыдавшей в театре над пьесой о судьбе бедняков и оставившей своего кучера мерзнуть на морозе — но вдруг Рэй узнал эту девушку. Двадцать лет назад, в Питтсбурге, он с ней играл в игру «Беги, беги, барашек»!
Словесная гроза не разразилась, но бросок на переднее кресло был столь силён, что импульс достиг даже передних рядов.
— Подумать только! Нет, даже в голове не укладывается, как можно…
Её хриплый шепот несся галопом без запинки. Она резко склонилась вбок — поведать о нанесенном оскорблении своему спутнику. Тот сразу отвел смущенный взгляд от Рэя. Сидевшая с другой стороны от Рэя Элизабет встревожилась и перестала смотреть на сцену.
Что происходило на сцене последние пять минут до антракта, Рэй уже не видел — рядом с ним тлела ярость, а он знал её по имени и даже мог представить себе её фигуру. Он жаждал крови и надеялся, что во время антракта спутник женщины заговорит с ним или хотя бы косо посмотрит. Но как только опустился занавес, вся компания быстро встала со своих мест и женщина заявила: «Поехали в “21”!»
Элизабет поговорила с Рэем в антракте, стоя в толпе у выхода из театра. Она не придала инциденту никакого значения; её беспокоила только реакция Рэя. Он позволил себя уговорить — но когда они вошли в зал, женщина из клуба «21» уже опять сидела на своём месте с сигаретой в руке.
— Надо позвать билетёра, — пробормотал Рэй.
— Не обращай внимания, — тут же ответила Элизабет. — Во французских мюзик-холлах, например, всегда можно курить!
— Но там есть пепельницы! А она, видимо, собирается тушить окурок о мою коленку?
В конце концов женщина бросила окурок на пол и вдавила его ногой прямо в ковер. Поскольку опьянение и у женщин, и у мужчин напоминает последовательную серию концентраций на одном-единственном объекте, женщина уже переключилась с Рэя на что-то другое, и повисла натянутая тишина.
После второго акта в зале зажегся свет и из прохода между креслами до Рэя донёсся голос Хэта Миллбанка.
— Рэй, какой сюрприз! Добрый вечер, миссис Торренс! Поедете с нами в «21» после спектакля?
Его взгляд упал на людей между ними.
— Привет, Джид! — сказал он спутнику женщины; трём остальным, тут же бросившимся его приветствовать, он ответил общим поклоном. Не обращая ни них внимания, Рэй и Элизабет пробрались к нему между рядами. Выслушав рассказ Рэя о происшествии, Хэт, как и Элизабет, тоже не придал инциденту никакого значения и заговорил о своём желании приехать на Фиджи весной.
Но Рэй никак не мог успокоиться. Происшествие заставило его вспомнить, что изначально толкнуло его к решению покинуть Нью-Йорк. Причиной была эта женщина! Ей надо было вести себя скромно, а не ужасно — но она от смущения решила, что лучше всего будет выглядеть наводящей ужас.
Никого, кроме Хэта, отъезд Рэя и Элизабет на Яву не опечалил. Элизабет немного расстроилась из-за того, что больше не пойдёт в театр и не поедет в Палм-Бич, и ещё потому, что ей не хотелось второпях, на ночь глядя, паковать вещи. Но всё-таки она, не сказав ни слова, согласилась и всё поняла. В каком-то смысле она даже была рада. У неё мелькнула мысль, что Рэй убегает из-за детей — чтобы спасти и защитить их от городских ходячих мертвецов.
Вернувшись на свои места к началу третьего акта, они не увидели компанию из «21» — больше они в зале не появлялись. Кажется, игра «Беги, беги, барашек» продолжалась…
Оригинальный текст: The Woman From “21”, by F. Scott Fitzgerald.