И. Левидова
Летописец джазового века
(А. Н Горбунов. — Романы Фрэнсиса Скотта Фицджеральда. М., «Наука», 1974)
С появлением в нашей стране переводов произведений Ф. С. Фицджеральда стало ясно, что мы познакомились с художником, основательно углубившим наше восприятие Америки 1920—1930-х годов. Америки, какой возникает она в прозе Шервуда Андерсона, Э. Хемингуэя, Т. Вулфа, раннего У. Фолкнера, Дж. Стейнбека, Э. Колдуэлла, в первых романах Синклера Льюиса… Органично связанный в своем творчестве с мощным потоком литературы критического реализма, Фицджеральд, как и другие мастера этой школы, остается художником своей темы, своей интонации и своей трагедии. Эпитет «трагическая» сопровождает большую часть работ, посвященных судьбе писателя. Стало привычным сокрушаться по поводу малодушия и компромиссности Фицджеральда, которые привели его в коммерческую прессу, заставили растрачивать свой талант на десятки рассказов-скороспелок невысокого качества. Дважды на протяжении двадцати лет прозвучал приговор Хемингуэя, судившего своего собрата и друга по самым суровым законам искусства (в «Снегах Килиманджаро» и «Празднике, который всегда с тобой»). В работах советских исследователей Я. Засурского и А. Старцева, в очерках Ю. Лидского и М. Мендельсона, посвященных Фицджеральду, достаточно ясно намечены контуры его творческой истории: певец «потерянного поколения», писатель с трагически сложившейся жизнью… Это, в общем, верные положения, и А. Горбунов не отрицает их в своей книге. И все же она существенно отличается от того, что было у нас написано об этом писателе до сих пор. Не потому лишь, что автор, последовательно рассматривая все романы Фицджеральда, связывает литературные явления с фактами и этапами его личной судьбы. Но главным образом потому, что в этой книге Фицджеральд предстает прежде всего не в испытаниях, срывах и блужданиях, а в своих свершениях. Если вспомнить, что человек этот, проживший на свете сорок четыре года, оставил четыре романа, осязаемую часть пятого, — быть может, самого сильного, более полутора сотен рассказов, автобиографических эссе, — и большая часть этого — настоящая литература, — то о чем же, кроме свершений, может идти речь?
А. Горбунов стремится рассмотреть творчество писателя в его целостности — задача достаточно трудная. Фицджеральд принадлежал к числу тех, кто сопротивляется однозначным определениям. Реалист? Да, конечно, но и романтик. Сатирик, отлично владеющий иронической интонацией, но и лирический поэт в прозе, подчас наивно торжественный, наивно открытый…
Автор очерка внимательно прослеживает связи между повествовательной манерой Фицджеральда и поэзией столь любимого им Китса; проводит параллели между стилем «Великого Гэтсби» и романа Хемингуэя «И восходит солнце»; находит европейские истоки, питавшие творчество Фицджеральда, и американские его корни, ведущие к великолепной самобытности «великого провинциала» Твена; наконец, сжато, но четко говорит о непосредственных предшественниках и современниках Фицджеральда, его месте в этом кругу.
Особое внимание уделяет исследователь вопросу о социальных взглядах писателя, как известно, проявлявшего большой и неизменно сочувственный интерес к марксизму, — явление, достаточно характерное для американской интеллигенции 30-х годов. Увлеченность Фицджеральда социалистическим учением, несколько наивная и романтизированная, нашла лишь самое поверхностное и фрагментарное отражение в художественном творчестве «летописца джазового века». Однако увлеченность эта неотъемлема от человеческого облика писателя, и, как показывает незавершенный роман «Последний магнат», основательно обострившееся «социальное зрение» позволило ему увидеть реальную Америку эры кризиса и классовых столкновений за «сказочно-фантастическим» фасадом Голливуда. Деликатно, без какого-либо дидактизма подходит автор книги к вопросу о «срывах» и ошибках Фицджеральда, о которых писатель сам сказал беспощаднее, чем кто-либо из его судей, в своих автобиографических эссе «Крах». Эти эссе, или, точнее, письма к себе и к читателям, проникнуты сознанием вины писателя перед собой, за измену своему профессиональному долгу, за высокомерные иллюзии, позволившие ему возомнить себя, отнюдь не иронически, «героем своего времени», за губительное сокращение дистанции между собой и персонажами — «объектами своего отвращения или сострадания». А. Горбунов прав, говоря о том, что этот волнующий человеческий документ — литературное произведение, исполненное истинной поэзии, каких не много в мировой литературе не только нашего столетия.
Книга молодого исследователя А. Горбунова о Фицджеральде монографична по замыслу и широте охвата материала. И хотя скрупулезность, хорошая документальная оснастка оборачиваются порой скованностью, суховатостью повествовательной манеры автора, знакомство с нею будет полезно и приятно и специалисту и почитателю таланта большого мастера.
Опубликовано в издании: «Литературное обозрение» 1975, №4. (рецензия).