Ф. Скотт Фицджеральд
В выходные
В больнице было малолюдно, потому что многие выздоравливающие разъехались на выходные по домам под собственную ответственность, а будущие пациенты, стиснув зубы, отложили первый визит до окончания рождественских каникул. В частном отделении остался только один интерн вместо троих и шестеро сестёр вместо обычной дюжины. После Нового года всё, конечно, опять станет как всегда, а сегодня в длинных коридорах было пустынно.
Молодой доктор Камп вошёл в палату мистера Маккена, у которого было что-то нетяжелое, и на минутку присел в кресло.
— Как ваша спина? — спросил он.
— Получше, доктор. Думаю завтра собрать манатки и выписаться.
— Хорошо. Температура у вас уже нормальная. Рентген ничего не показал.
— Мне послезавтра уже надо быть в другом месте.
— Дома покажетесь своему врачу, хотя мне кажется, что у вас ничего серьезного — ну, легкие боли, это бывает. Вот внизу, например, лежит пациент с головокружениями, и мы не можем найти никаких причин — наверное, какой-то сбой метаболизма, хотя все анализы показывают, что он здоров, как бык.
— Как его зовут? — спросил Маккена.
— Гриффин. Так что, сами понимаете, иногда даже диагноз поставить сложно. Скажите-ка, а вы воевали?
— Я? Нет, я тогда еще мальчишкой был.
— В вас когда-нибудь стреляли?
— Нет.
— Забавно… На рентгене видна пара пятен, похожих на металл — у вас в ягодицах.
— А, это я однажды неудачно сходил на охоту, — сказал Маккена.
Когда ушёл доктор, вошла медсестра, но не та — не та симпатичная маленькая практикантка, темноволосая и розовощекая, с голубыми блестящими глазами. Мисс Хантер была невзрачна и только и говорила, что о своём женихе, за которого собиралась через месяц замуж.
— Вот почему я тут под Новый год! Деньги нужны, а тут девчонка предлагает пятерку за то, что я подменю её в выходные. Конечно, жалко, что мы не увидимся, зато я ему каждый вечер по целой книге пишу.
— Условия тут, конечно… — сказал Маккена. — Еда никуда не годится!
— Как вам не стыдно! Уж всё лучше, чем нас кормят. Посмотрели бы, как эта практиканточка набросилась на десерт, который вы вчера не доели!
Он ненадолго оживился.
— Та, симпатичная? — и подумал: «Вот отсюда и будем плясать!»
— Да, мисс Коллинз. — Она протянула ему густую микстуру. — Можете выпить за её здоровье!
— Нет, не надо. Доктор думает, что мы симулянты — я и ещё один парень, у которого голова кружится. Гриффин, кажется — вы и за ним ухаживаете?
— Он внизу, на первом этаже.
— Как он выглядит?
— Ну, в очках… Примерно вашего возраста.
— Такой же красавец?
— Он бледный, и у него большая пролысина на верхней губе, под усами. Не понимаю, какой смысл в усах, если на губе пролысина?
Он беспокойно перевернулся в постели.
— Думаю, что буду лучше спать, если немного пройдусь по территории. Схожу до приемного покоя, возьму там газетку.
— Я спрошу у врача.
Не дожидаясь разрешения, Маккена встал и оделся. К возвращению сестры он уже завязывал галстук.
— Можно, — сказала мисс Хантер. — Но только недолго, и не забудьте надеть пальто. На улице холодно. И будьте так добры — бросьте вот это письмо в почтовый ящик, ладно? Спасибо вам!
Маккена вышел, спустился по лестнице и пошёл к приемному покою. Остановился у регистратуры, задал какой-то вопрос, что-то записал на конверте.
Погода стояла влажная, снега не было. Он вышел на территорию, спросил, как пройти в аптеку. Войдя внутрь, пошёл прямо к телефонной будке и провел в ней несколько минут. Затем купил журнал с новостями кино, фляжку портвейна и спросил в киоске стакан воды с газировкой.
На больничной территории было тихо — окна в домах медицинского персонала не были освещены, там никого не было. Больничное здание, как крепость, чернело на фоне алого зарева над городом. На углу был почтовый ящик, он остановился, вытащил письмо медсестры, медленно разорвал его на четыре части и бросил в щель. Затем стал думать о маленькой практикантке, мисс Коллинз. Была у него одна мыслишка насчет мисс Коллинз… Вчера она рассказала, что, скорее всего, вылетит с курса в феврале. Почему? Потому что слишком часто стала опаздывать по вечерам в общежитие, из-за парней. Очень похоже было на приглашение — особенно когда она добавила, что домой не собирается и планов у неё никаких нет. Завтра Маккена уезжал из города, но через пару недель можно будет вернуться и сходить с ней в какое-нибудь шикарное местечко, а если она будет вести себя хорошо — можно будет купить ей пару платьев и устроить в Джерси-сити, где у него был свой домик. Она как две капли воды была похожа на одну девчонку, с которой он встречался, когда жил в Огайо.
Он посмотрел на часы — полтора часа до полуночи. Если не считать нескольких случаев, когда из-за издержек профессии его задерживали на работе, новогодняя ночь обычно проходила для него как в тумане, с сильным похмельем наутро. Он никогда ни о чём не задумывался и не вспоминал о прошлом с ностальгией или с сожалением — ничто не вызывало у него радости или страха; он был одним из тех мертворождённых, кто сумел превратить смерть в источник существования. Когда он причинял боль, у него в горле вставал ком, но он всё же чувствовал при этом нечто вроде сострадания. «Больно, приятель? — спросил он как-то раз. — А где сильнее всего болит? Потерпи немного, ты уже почти готов».
Маккена хотел выписаться до того, как дело будет сделано, но интерн и сестра просто на блюдечке с золотой каёмочкой принесли ему всё, что ему надо было узнать, и было уже слишком поздно, чтобы выписаться, не привлекая излишнего внимания. Он перешёл на другую сторону, чтобы вернуться в больницу через амбулаторное отделение.
На тротуаре стояли, не решаясь войти, бедно одетые юноша и девушка.
— Эй, мистер, — обратился к нему юноша, — можете нам сказать — правда, что врач первый раз осматривает бесплатно? Мне кто-то говорил, что они за всё денежки дерут?
Маккена остановился в дверях и посмотрел на них — девушка напряженно его разглядывала.
— Конечно, дерут, — сказал Маккена. — Двадцать баксов за приём, или в полицию сдадут.
Он зашёл внутрь, прошёл мимо стеклянной двери амбулатории, мимо дверей хирургического отделения — где прямо сейчас оперировали тех, кто мог не дождаться нового года; мимо детского отделения, откуда до него через открытую дверь донёсся резкий крик боли; прошёл мимо открытой двери психиатрического отделения, распространявшего вокруг себя зловещую темноту. Мимо прошла шумная группа практикантов в уличной одежде, санитар с инвалидным креслом и опиравшаяся на плечо седого мужчины старая негритянка; затем — рыдающая девушка, которую поддерживали с двух сторон врач и медсестра. Мимо всей этой жизни, приносившей столько страданий, но явно стоившей того, чтобы за неё так отчаянно цепляться, мимо всех этих надежд на наступающий год, который обязательно будет лучше предыдущего, шел убийца Маккена, уставившись себе под ноги, чтобы никто не заметил смерть у него в глазах.
II
Придя в палату, он позвонил, чтобы вызвать медсестру, торопливо выпил и позвонил снова. На этот раз пришла мисс Коллинз.
— Долго же вы шли! — сказал он. — Слушайте, я что-то раздумал ложиться… Уже почти полночь, так что я пока не лягу — встречу Новый год, как положено; пожалуй, на улицу схожу, там сейчас весело.
— Думаю, это можно.
— Побудьте со мной, а? Хотите портвейна?
Мисс Коллинз не могла нарушить распорядок прямо сейчас, но обещала зайти попозже. Уже с год ему такие симпатичные девахи не попадались!
Выпив еще стакан портвейна, он оживился. Нарисовал на полу «мистера Гриффина», который в эту минуту лежал — или даже спал — внизу, в надежном, как он думал, убежище и в полной безопасности. Нарисовал «Дуба», «Дудку», итальяшку и Вандервера, собирающихся на дело и рассовывающих по карманам пушки; хотел бы он присутствовать при финале, но в этой пьесе главный герой должен был остаться в тени.
В четверть двенадцатого вернулась мисс Коллинз, и они спустились по коридору к застекленному крыльцу, откуда открывался вид на город.
— Боюсь, что встречаю тут Новый год в последний раз, — сказала она.
— И правильно. Неужто такой смышленой девушке всю жизнь возиться с этими мумиями?
Без минуты полночь послышался шум — сначала слабый, издалека, а затем он докатился и до больницы, и началась какофония свистков, звонков, хлопушек и выстрелов. Через несколько минут Маккене почудилось, что раздался хлопок выстрела из пистолета с глушителем, затем еще один — но он не был уверен. Время от времени мисс Коллинз бегала к столу дежурного узнать, не было ли вызовов, и каждый раз Маккена старательно держался у неё на виду.
Через пятнадцать минут какофония прекратилась.
— Ох, спина заболела, — сказал Маккена. — Помогите мне, пожалуйста, раздеться и немного помассируйте, ладно?
— Конечно.
По пути в палату он внимательно прислушался, не начался ли переполох — но всё было тихо. Значит, без учета непредвиденных обстоятельств, все прошло по плану — несостоявшийся свидетель обвинения от штата Нью-Йорк отправился к праотцам.
Мисс Коллинз склонилась над постелью и растерла ему спину спиртом.
— Сядьте, — скомандовал он. — Сядьте на кровать.
Он почти прикончил портвейн и теперь чувствовал себя отлично. Чего еще желать в Новый год — чисто сделанная работа, слегка принял на грудь, и шикарная девчонка трет ему спинку!
— А ты красавица…
Спустя две минуты она с трудом отцепила его руку от своего измятого пояса.
— Вы с ума сошли! — воскликнула она, тяжело дыша.
— Без обид! Я подумал, что я тебе нравлюсь.
— Нравитесь?! Вы? Да в вашей палате воняет, как в собачьей конуре! Мне вас даже коснуться противно!
Тут раздался тихий стук в дверь и дежурный врач вызвал мисс Коллинз, которая торопливо вышла в коридор, на ходу разглаживая передник. Маккена встал с постели, на цыпочках подошёл к двери и стал прислушиваться. Через минуту до него донёсся голос мисс Коллинз:
— Но я не умею, мисс Глейзон… Вы же сами сказали, что пациента застрелили…
Ей отвечала другая сестра:
— … просто свяжите руки и ноги вместе, а затем…
Маккена, крадучись, вернулся к постели.
«Последний путь мистера Гриффина, — подумал он. — Отлично! Теперь ей будет не до переживаний».
III
На следующий вечер, когда зимнее солнце на улице клонилось к закату, он решил выписаться. Интерн засомневался и пригласил только что вернувшегося из отпуска ординатора. Тот зашёл после обеда — Маккена с помощью санитара уже паковал вещи.
— Я вам рекомендую показаться завтра вашему врачу, — сказал ординатор.
Это был крупный мужчина с располагающими манерами, на вид более компетентный, чем интерн.
— Да это же просто врач, которого мне посоветовали в отеле! Он вообще не в курсе.
— Ладно. Но имейте в виду: у нас пока не готов еще один анализ.
— Температура у меня нормальная, — сказал Маккена. — Наверное, это была ложная тревога.
Ординатор зевнул.
— Прошу прощения, — сказал он, — вчера меня вызвали на работу в два часа утра.
— Кто-то умер?
Ординатор кивнул.
— Крайне неожиданно. Кто-то застрелил пациента на нижнем этаже.
— Вот это да! Что за времена… Опасность на каждом шагу!
— Да уж!
Маккена позвонил в звонок у изголовья кровати.
— Никак не могу найти шляпу. Никто из сестер за целый день не зашел — только горничная, — он повернулся к санитару. — Найдите сестру и спросите, не видела ли она мою шляпу?
— И ещё, — добавил ординатор. — Скажите им, если анализ готов, пусть пришлют результаты!
— Какой анализ? — спросил Маккена.
— Стандартная процедура. Одна из частей вашего тела.
— Какая ещё часть моего тела?
— Уже должно быть готово. Знаете, в выходные сложно заставить лабораторию работать быстро…
В дверях появилось лицо мисс Хантер, но на мистера Маккену она не взглянула.
— Только что был курьер, — сказала она. — Просил передать, что результат положительный. И еще передал вот эту бумагу.
Ординатор стал с интересом читать.
— Что там? — спросил Маккена. — У меня что, нашли…
— Ничего у вас нет, — сказал ординатор, — и крыть вам теперь нечем! Я бы вас даже пожалел — если бы вы не порвали письмо, что передала вам медсестра.
— Какая медсестра? Какое письмо?
— То самое, которое почтальон сложил по кусочкам и принес сегодня утром.
— Ничего об этом не знаю!
— А мы знаем. На нём остались ваши отпечатки пальцев — и они принадлежат некоему Джо Кинни, который в июне прошлого года, будучи в Нью-Йорке, получил три пули в зад.
— У вас нет никаких доказательств — вы что, возомнили себя детективом?
— Я и есть детектив. И теперь я знаю, что вы тоже из Джерси-сити, как и Гриффин!
— У меня алиби — я был с мисс Коллинз, когда это произошло!
— Во сколько?
Поняв, что сказал лишнее, Маккена медлил с ответом
— Я был с ней весь вечер — до часу ночи.
— Мисс Коллинз сказала, что сбежала от вас через пять минут, потому что вы были с ней грубы. Слушайте, ну зачем вы полезли в больницу? У этих девушек и так много работы — им некогда развлекаться со всяким зверьем.
— У вас нет никаких доказательств! Нет даже пистолета!
— Может, вы даже пожалеете о том, что у вас его нет, когда вас упрячут за решётку! Мы с мисс Хантер помолвлены, скоро поженимся, и то письмо было адресовано мне!
С приходом ночи в больнице закипела жизнь. Доктора и сестры возвращались пораньше, чтобы с утра приступить к работе, прибывали жертвы новогодних излишеств и диет, подхваченных перед Рождеством простуд, болей и инфекций. Даже только что освободившиеся койки мистера Гиффина и мистера Маккена будут заняты уже завтра. Лучше бы они оба провели выходные где-нибудь в другом месте…
Оригинальный текст: In the Holidays, by F. Scott Fitzgerald.